– Так, значит, вы не знаете?

– Чего?

– Джорджо погиб.

Монтальбано поставил чашку, от неожиданности он пролил кофе.

– Как это произошло?

– Вы помните, в день вашего отъезда я звонил вам, чтобы узнать, не появлялся ли он у вас?

– Помню прекрасно.

– На следующее утро он все еще не вернулся. Тогда я счел, что необходимо сообщить в полицию и карабинерам. Они подошли к делу формально, прошу меня извинить, возможно, были слишком заняты расследованием убийства адвоката Риццо. В воскресенье после обеда один рыбак заметил с моря машину, свалившуюся на прибрежные скалы, прямо под поворотом Санфилиппо. Вам знакомо это место? Чуть недоезжая Капо-Массария.

– Да, место мне знакомо.

– Так вот, рыбак подгреб к машине, увидел мертвого водителя и поспешил заявить в органы.

– Удалось установить причину катастрофы?

– Да. Мой двоюродный брат, вы это знаете, с момента папиной смерти находился фактически в состоянии психического расстройства, слишком много транквилизаторов, слишком много седативных средств. Вместо того чтобы повернуть, он продолжал ехать по прямой – в этот момент скорость была огромная – и пробил заграждение. Он так и не смог оправиться – его любовь к моему отцу граничила со страстью.

Два этих слова – любовь и страсть – он произнес решительно и отрывисто, словно норовя четкостью дикции компенсировать некую расплывчатость смысла. Из репродуктора приглашали пассажиров, следующих в Милан.

Выехав со стоянки аэропорта, где он оставлял машину, Монтальбано нажал на газ. Он прогнал прочь все мысли, сосредоточившись на вождении. Через сотню километров он остановился на берегу искусственного озерца, вышел, открыл багажник, достал корсет, бросил его в воду, подождал, пока тот не пошел ко дну. И только тогда улыбнулся. Ливия была права: он хотел взять на себя роль бога, и в своем первом и, он надеялся, последнем деянии этот третьестепенный бог не сплоховал.

Чтобы добраться до Вигаты, он неизбежно должен был проехать мимо полицейского управления Монтелузы. И случилось так, что именно здесь его машина приказала долго жить. Монтальбано опять и опять пробовал завести ее, но безуспешно. Он вышел и направился было в управление просить помощи, когда к нему подошел знакомый полицейский, который наблюдал за его безрезультатными манипуляциями. Полицейский поднял капот, покопался там немного, закрыл.

– Все в порядке. В любом случае покажите ее механику.

Монтальбано сел обратно в машину, включил мотор, наклонился, чтобы подобрать упавшие газеты. Когда он выпрямился, то увидел Анну, опершуюся на опущенное стекло.

– Как дела, Анна?

Девушка не отвечала, она смотрела на него, и только.

– Ну так что же?

– И это ты у нас честный человек? – прошипела она.

Монтальбано понял, что это относится к ночи, когда она увидела полуголую Ингрид, лежавшую на его кровати.

– Вовсе нет, – произнес он. – Но только тебе о моей бесчестности ничего не известно.

Я считаю необходимым заявить, что эта история никак не связана с реальностью, а является всецело порождением моей фантазии. Поскольку, однако, в последнее время действительность, похоже, стремится превзойти вымысел, точнее, упразднить его, не исключено, что в моей книге обнаружится какое-нибудь досадное совпадение имен или положений. Но за прихоти случая, как известно, никто не может нести ответственность.