К этому дню, второму февраля, мы играли окончательным составом, с Чарли и Биллом в качестве ритм-секции. Как те самые Stones.

Если бы не Чарли, я бы никогда не пошел дальше – вширь и в рост. Первое, что касается Чарли, – это какой у него “вкусный” бит. Уже тогда оно у него было, с самого начала. Он играет очень-очень по-своему, с массой тонкостей. Посмотрите на размеры его установки – смех один, если сравнить, с чем сегодня работает большинство ударников. Восседают за своими несусветными барабанными батареями как за крепостной стеной. Чарли делает все, что надо, одним своим классическим комплектом. Все так непритязательно, а потом начинаешь слушать его, и он бьет наповал, без осечек. И с юмором тоже. Люблю следить за его ногой через плексиглас – даже если мне его не слышно, я могу играть по тому, что вижу. Другая вещь – это трюк, который Чарли заимствовал не то у Джима Келтнера[62], не то у Эла Джексона[63]. На хай-хэте вообще-то принято играть в каждую долю. Так вот, в отличие от большинства на второй и четвертой – слабых долях, которые очень много значат в рок-н-ролле, – Чарли хэт не трогает, только задирает к нему палочку. Делает движение ударить и осекается. Из-за этого малому барабану достается весь звук, ничто не дребезжит фоном. Если за этим наблюдать, можно сердечную аритмию заработать. Он совершает целое движение, в котором абсолютно нет нужды. От этого размер притормаживает, потому что ему нужно сделать лишнее усилие. Так что частично ощущение расслабленности от игры Чарли объясняется этим необязательным махом каждые две доли. Это очень нелегко провернуть – остановить катящийся бит на одну только долю и потом впрыгнуть обратно. Дело еще в его строении, в том, через какое место тела он пропускает ритм. У каждого ударника собственный почерк в том, что касается зазора между хэтом и малым барабаном. Чарли опережает с хэтом и очень тянет с малым. И то, как он растягивает ритм и что мы поверх этого творим, есть секрет роллинговского звука. Чарли в сущности джазовый барабанщик, откуда следует, что и остальной бэнд есть в каком-то смысле джазовый ансамбль. И он в одной категории с лучшими: Элвином Джонсом, Филли Джо Джонсом[64]. Он держит пульс, чувствует себя в нем раскованно и работает очень экономно. Поскольку он поиграл на свадьбах и бар-мицвах, он, если хочет, умеет делать “эффектно”. Все это благодаря раннему старту, временам, когда он работал по клубам еще совсем зеленым пацаном, – немного покрасоваться, притом что он вообще никакой не шоумен: “ба-БАМ”. И я приохотился играть с таким парнем. Сорок лет прошло, и мы с Чарли спаялись больше, чем можно передать словами, и даже, наверное, больше, чем мы сами осознаем. То есть до того, что мы иногда наглеем и начинаем друг друга задирать на сцене, в смысле музыкально.

Но в те времена я третировал Стю и Чарли за их джазовые штучки нещадно. Предполагалось, что мы усердно осваиваем блюз, и при этом я периодически заставал Стю и Чарли слушающими тайком свой джаз. “Кончайте эту херню!” Мне ничего не нужно было, только поломать их привычки – блин, хотя бы сыграть состав как следует! “Вам надо блюз слушать. Надо у Мадди, вашу мать, учиться”. Я им даже не давал слушать Армстронга, а Армстронга я обожаю.

Билл всегда чувствовал, что на него смотрят сверху вниз, в основном из-за того, что его настоящая фамилия была Перкс. И он вертелся на этой своей бесперспективной работе где-то на юге Лондона. И еще он был женат. А у Брайана, видите ли, имелось сильно развитое классовое чутье. Для него Билл Перкс был какой-то там плебей. “Вот бы нам нового басиста, а это кто – ну реально Эрни хуев, да еще набриолиненный”, – так он говорил, по воспоминаниям Фелджа. Билл тогда еще был немножко тедди-боем, ходил с коком, как полагается. Но это все была такая фигня. Брайан же тогда строил из себя крысиного короля, главаря всей шайки.

К февралю мы уже могли покупать что-то в рассрочку. Лично я с перерывом меньше месяца обзавелся двумя гитарами.

И погнали по клубам.

Последние две записи – вступление к дальнейшим нежданным-негаданным событиям. На горизонте нарисовались первая сессия в студии и ангажемент в Ричмонде.