ответом, в дверях показалась Эма. Волосы у нее торчали во все стороны, припухшие со сна глаза придавали лицу детское выражение. Она была в бирюзовом шелковом неглиже с цветами и райскими птицами, – воплощение цветущей непосредственности тропиков.

– Блез? – догадалась она, и вместо ответа Тибо открыл ей объятия.

Эма подошла, он обнял ее за талию. Овид тактично вышел в коридор.

– Который час? – поинтересовался Тибо.

Всякий раз, когда король задавал этот вопрос, Манфред был близок к удару. Он подарил королю часы, замечательные часы, но прожили они у него недолго. В отместку он всегда отвечал еле слышно и неопределенно.

– Ранний, ваше королевское величество.

– Ранний, значит. Что ж, тогда подождем, пока ничего предпринимать не будем. Не станем же мы погребать Блеза до рассвета. Разве что начертите на его двери красный крест…

Манфред удалился. В двух шагах от дверей он лоб в лоб столкнулся с Гийомом, который бежал, хромая, в сторону кабинета.

– Ты уже встал, Тибо? – бросил капитан, входя без стука. – Уже слышал?

– Да, да…

– Наконец-то радостная новость!

Гийом весь сиял – особенно в новом кителе, сменившем пропитанный нечистотами камзол; все содержимое карманов он так и перенес в него, не глядя. Тибо смотрел на него и не знал, что ответить. Он не чувствовал никакой радости.

– Сколько дней все ждали… Уже и не верилось… – продолжал капитан.

– Да, знаю, и все же… он ведь умер, – сказал Тибо нерешительно.

– Он умер?

– Да… умер.

Капитан вдруг разом расслабился. Как будто десять лет свалились с его плеч, и он поднял руки к облупившейся фреске.

– Надо это отпраздновать! – воскликнул он. – Будем веселиться сутками напролет, дни и ночи!

Он тряс головой, будто не веря, и все повторял: «Он умер, ха-ха-ха!» – и вдруг засыпал Тибо вопросами:

– И отчего он умер? Где? Когда? Как? Расскажи. А что пес? Что будем с псом делать?

– Каким псом?

– Его псом!

– У него был пес? – удивился Тибо, вопросительно взглянув на Эму. Она помотала головой. – Пса никакого нет, – заверил Тибо капитана.

– Погоди, ты о ком говоришь? – удивился Гийом.

– О Блезе.

– Блезе де Френеле?

Гийом изменился в лице.

– Блез умер?

– Этой ночью. А ты о чем сейчас говорил, Гийом? Хорошая новость?

– О Виктории Доре. Мы ее взяли, Тибо.

21

Виктория не возвращалась в усадьбу Ис. Не встречалась ни с кем из своих светских знакомых. Помощники судьи обшарили всю Центральную провинцию и нашли много всего незаконного, но только не беглянку. На ее след случайно напал один браконьер с Плоскогорья. Уже несколько дней кто-то постоянно опустошал его капканы. Среди следов оленей, переставших ходить на водопой к привычным местам Верной, попадались человеческие следы. Кто-то портил его незаконную охоту, а ничего нет хуже обворованного вора. Он пошел по следам, намереваясь разрубить подлеца на куски.

Вытащив из кустов Викторию со спутанными волосами в грязном платье и разодранных туфлях, браконьер решил, что она сбежала из приюта для умалишенных. И вместо того, чтобы поднять на нее нож, предложил ей руку. Она укусила ее до крови. Тогда он связал ей запястья заячьими силками и сдал властям в ближайшей деревеньке. Помощникам судьи силки показались подозрительными не меньше сумасшедшей, и они решили убить разом двух зайцев: арестовать заодно и браконьера. Когда позже они опознали по описанию Викторию Доре (за поимку которой король назначил вознаграждение), перед ними встала дилемма: наградить или осудить браконьера? Или и то, и другое?

Они постановили передать решение дилеммы королю, вместе с пленницей. И известили, что завтра же пришлют ее во дворец. Поскольку час был поздний, посыльный доверил сообщение Гийому.

Тибо тщательно подготовил комнату для Виктории. Манфред недоумевал, для какого гостя нужно снимать со стен гобелены, выносить мебель, опустошать камин, опорожнять графины, запирать ставни – словом, вопиюще нарушать все основы гостеприимства. И решительно не одобрял происходящее.

Тибо следил из окна за прибытием черной кареты, в которой судьи перевозят преступников, а похоронные служащие – усопших. Накануне он всерьез размышлял по поводу пыток. Многие короли любили хвастаться своими методами: четвертование, плеть, пылающие головни, кипяток, ледяная вода, скальпели и коловороты, удушение, утопление, подвешивание за руки, за ноги, за волосы. Герцог Овсянский готов был по малейшему поводу пуститься в описание ужасов своей родной страны. Однако Тибо, следуя в этом своим предкам, считал пытки худшим из применений человеческой изобретательности. Против Виктории у него было лишь одно законное оружие – ее собственная гордыня.

По этой причине он не стал привлекать к ее прибытию внимание. Лишь сам следил за ней, переходя от окна к окну. И должен был признать, что даже в лохмотьях, с потрескавшимися губами и со связанными руками дочь Доре не утратила надменности. Она оценивающе глядела на своды, витражи и лепнину арок, как будто они принадлежали ей по праву. Тибо долгие часы протомил ее в пустой комнате, без еды, тепла и света. А вечером отправил к ней Эму с переодетой в служанку Элизабет. Их задачей было поколебать Викторию, побудить ее предать Жакара. Остальное Тибо сделает сам.

В комнате пахло грязью и мокрыми листьями. Эма с Элизабет не сразу разглядели забившуюся в угол пленницу, напоминавшую груду тряпья.

– Королева стоит, – сказала Элизабет, – поднимайся.

Виктория рассмеялась, не шевельнувшись.

– Овид? – позвала Эма.

Овид вошел и поднял Викторию как мешок картошки. Затем достал из кармана кусок веревки, на котором вязал от нечего делать узлы, пока стоял в карауле. Наконец-то выдался случай пустить его в дело.

– По какому праву? – прорычала Виктория.

– Ты обвиняешься в государственной измене, – ответила Эма, поднося свечу к самому ее носу.

– Доказательства?

– Твоего побега достаточно.

– И в измене кому?

– В измене королю.

– Я не изменяла законному королю.

– Законный король на троне.

– Законному королю пришлось отречься. Но он вернется.

Виктория улыбнулась, и губа ее треснула. Она слизнула кровь.

– Ты признаешь, что поддерживаешь Жакара, – заключила Эма.

– Я признаю, что предпочитаю его.

– Предпочитаешь? Как яблоки вместо груш, морковь, а не репу… На трон возводят не предпочтения, а закон. У тебя нет выбора, Виктория. Ты должна помочь нам поймать его.

– Он в изгнании.

– Это ты можешь скоро отправиться в изгнание. Я знаю, что он на острове. Знаю, что ты укрывала его у себя. Знаю, что ты в курсе его перемещений под землей.

На долю секунды самоуверенность Виктории пошатнулась. Королева знала куда больше, чем она думала. Проклятый туннель. Благодаря ему она повстречала Жакара, но из-за него же он чуть не попался. Она откинула назад голову, и ее рыжие волосы зарделись в