Глядя, как Гуго уходит по своим делам, Махелт поднесла кончики пальцев к губам. Девочка испытывала одновременно легкость и тяжесть во всем теле, наполненность и опустошенность, потребность, но в чем? Гуго прав. О многом нужно подумать. Глубоко вдохнув, Махелт засучила рукава. Если измельчение целого сада яблок вернет ей милость, лучше посвятить себя этому занятию, но что будет дальше – еще не известно.

Фрамлингем, январь 1208 года

Слякотным, морозным январским днем Махелт резвилась с младшими членами семейства Биго. Водящему закрывали глаза шерстяным капюшоном, надетым задом наперед. Остальные игроки шныряли вокруг и шлепали его своими капюшонами, а водящий должен был кого-нибудь поймать, чтобы поменяться с ним местами.

Весело вереща, Махелт ринулась вперед, шлепнула своего зятя Ранульфа, который водил, и метнулась обратно. Девочка знала, что свекор наблюдает за ней, но он в кои-то веки улыбался, хотя бдительности не терял. На мгновение встретившись с Махелт взглядом, Роджер Биго поднял в тосте кубок сидра, выжатого из яблок, которые она измельчила осенью. Махелт присела перед ним в почтительном, хотя и не слишком искреннем реверансе. После того, что случилось в октябре, девочка изо всех сил старалась держать себя в подобающих рамках. Махелт сложно было сидеть на месте и шить, но она взялась присматривать за молочным хозяйством и помогала устраивать гостей и посетителей Фрамлингема. С последней обязанностью девочка хорошо справлялась, зная, что за ней пристально наблюдают, дабы она не воспользовалась случаем передать весточку. Махелт могла лишь пожалеть, что это невозможно. Ее отец продолжал терять время при дворе, а братья оставались заложниками. Как невыносимо думать, что они томятся в плену!

Махелт бросилась на Ранульфа, но он оказался быстрее и поймал ее с триумфальным воплем. Девочка засмеялась, но потом скривилась, поскольку ей пришлось надеть капюшон. Почему-то в темноте она чувствовала себя на своем месте. Игра возобновилась, капюшоны хлопали по телу, а Махелт ловила воздух и слышала дразнящий смех. Мягкий узел шлепнул ее по боку, и еще раз, насмешливо. Шлеп, шлеп. Девочка притворялась, будто не замечает, а затем резко обернулась и прыгнула, схватив кисточку на конце капюшона. Гуго, поняла она, поскольку он единственный носил подобное украшение.

– Поймала! – триумфально крикнула Махелт, сорвав с головы капюшон.

Гуго широко улыбнулся.

– Хотите сказать, я вас спас, – парировал он.

Махелт вздернула нос и подбоченилась:

– Вот еще!

Гуго ущипнул ее за нос и поцеловал в щеку.

Они с Гуго продолжали балансировать на лезвии ножа. С ноября он часто отсутствовал по разным делам, связанным с графством и другими его поместьями. Во время его отлучек Махелт находилась под строгим надзором графа. Когда Гуго возвращался домой, то был осторожным и сдержанным. Тем не менее им довелось пережить пару ярких мгновений наедине. Его отец не мог наблюдать за ними постоянно, и даже он смирился с возможностью некоего официального ухаживания, пока таковое оставалось в рамках приличия.

К графу подошел камергер, вложил в руки запечатанный пакет и что-то прошептал. У Махелт свело живот, как всякий раз при виде гонца, поскольку с ним могли прибыть новости из Ирландии или от королевского двора. Граф сломал печать и прочел письмо. Лицо его осталось бесстрастным, что могло означать все или ничего. Махелт снова с бездумной страстью предалась игре, и ее снова поймали. Гуго покачал головой.

– Что мне с вами делать? – горестно произнес он. – Я не могу спасти вас от самой себя!

Девочка вскинула голову.

– Меня не надо спасать! – надменно фыркнула она, готовая сорваться.

Махелт яростно нацепила капюшон, и перед ее глазами все померкло. Когда она в следующий раз кого-то поймала, это оказалась ее золовка Мари, и пока Махелт моргала на свету и оглядывалась по сторонам, она осознала, что Гуго и его отца нет в зале. Под предлогом, что ей нужно посетить уборную, Махелт тоже вышла.

* * *

Гуго закрыл за собой дверь отцовской комнаты. Ледяной дождь царапался в закрытые ставни, и пламя подсвечников клонилось под пронизывающим сквозняком от окон.

– Сир?

– Это от Ральфа. – Роджер протянул Гуго скрученный пергамент. – Я больше не знаю, чему верить. При дворе поговаривают, что людей Маршала разбили в Ирландии.

Встревоженный Гуго быстро прочел письмо брата. На пергаменте виднелся, точно призрак, след овечьего хребта. Мейлир Фицгенри вернулся в Ирландию, и король приказал всем лучшим рыцарям Маршала явиться ко двору, дабы ответить за свои поступки. Они отказались, тогда король заявил, что получил известие о жестокой битве в Лейнстере, приведшей к гибели Жана Д’Эрли и пленению беременной графини Изабеллы и остальных детей Маршала.

– Не может быть! – Гуго в потрясении взглянул на отца. – Вся страна гудела бы, будь это так, и Длинный Меч написал бы нам лично, а не предоставил это Ральфу!

– Я ничего больше не знаю с таким королем у кормила! – резко ответил Роджер. – Ни его словам, ни его делам нельзя доверять. Если Маршал падет… – Он не договорил и, покачав головой, сказал, словно пытаясь самого себя убедить: – До этого не дойдет. Слухи – всего лишь слухи, а мы прекрасно знаем, что Иоанну нравится мучить людей и держать их в подвешенном состоянии.

– Однако, по всей вероятности, правда то, что Фицгенри отправлен обратно в Ирландию.

– Да, но с отъезда Фицгенри прошло всего две недели – так пишет Ральф. Слишком мало, чтобы подобные заявления могли оказаться правдой, а новости успели дойти. Подозреваю, король чинит зло, поскольку это в его характере. – Граф плотнее запахнулся в плащ на меху, когда очередной жестокий порыв ветра швырнул мокрый снег в ставни. – Мы узнаем, как все обстоит, когда явимся ко двору.

– Сказать Махелт?

Граф поразмыслил и покачал головой:

– Нет смысла, пока не узнаем, что правда, а что слухи. Сейчас мы не в силах ничего изменить. Единственное наше преимущество в том, что кто предупрежден – вооружен.

Выйдя из комнаты, Гуго едва не налетел на Махелт и по ее бледному лицу и горящим глазам понял: она услышала часть их разговора. Гуго выругался, обернулся и, возблагодарив Бога за то, что отец не заметил невестку, силой потащил ее в коридор.

– Снова подслушиваете у замочных скважин? – прошептал он. – Я думал, вы усвоили урок!

Махелт вырвалась из его хватки.

– Почему бы и нет, если дело касается меня! Я слышала, как вы говорили со своим отцом… о моем!

Гуго пытался припомнить, что именно было сказано. Он снова схватил Махелт и потащил ее прочь от комнаты отца, пытаясь оценить нанесенный ущерб. Дверь была толстой, и девушка играла в жмурки, когда он ушел. Она не могла услышать всего.

– Что вы имели в виду – если он падет? – прошипела Махелт. – Что вам стало известно?