— Наше народное творчество не достойно моего Мухаммеда! Ну а если серьезно, вакансий нет, а работать на добровольных началах нам не интересно. Ему зарабатывать надо, чтобы семью содержать, чтобы квартиру снять.

— Опять квартира. Знаешь, как будто нескольких лет не прошло, ха-ха. Помню, ты в школе также мучилась с этими квартирами. Ну а сейчас-то что? Вроде ты сумела внушить своему мужу, что Мухаммед святой, как Аллах.

— Он, кстати, армянин наполовину. Поэтому надо говорить «святой, как Иисус». И жена у него армянка.

— Да ради бога. Пусть тогда имя сменит, а то не разберешь.

— Ну чего ты к нему прикопалась?! — возмутилась Танька. — Он действительно святой. Ты знаешь, что он не спит со мной?

Я удивилась настолько громко, что за соседним столиком прервался разговор.

— Да ты что? Это как?

— Он сказал, что это не по-мужски, что мой муж предоставил ему свой кров и Мухаммед не может плюнуть в руки дающему. Так и сказал.

Я поразмыслила и решила, что он прав.

— А в твои планы входит его внезапная порядочность? — заинтересовалась я непростым поворотом.

— Как будто я могу что-то сделать! — взмахнула руками Танька. — И в белье красивом хожу перед ним, и в постель к нему залезала — все впустую! Говорит: «Не выставляй меня поцем перед своим супругом».

— А ведь так отжигал тогда в университете! — вспомнила я подвиги Мухаммеда.

— Видишь, с годами люди умнеют, но не всем это приносит пользу. Мне. например, это принесло только лишние хлопоты. Он хочет заработать, снять хату и забрать меня к себе. Вот тогда мы заживем нормально.

— Зато, наверное, муж оценил твою лебединую верность. — рассмеялась я.

— Почему лебединую? — прищурилась Таня.

— Так он же тебя лебедушкой зовет, ты сама говорила. Потому и лебединая.

Танька задумалась.

— Да уж. верность перед смертью… Тьфу, напоследок, хотела сказать. Ну. перед тем. как уйти от него…

— Боюсь, это не скоро произойдет. Пока его на работу примут, пока он испытательный срок пройдет… А может, его на иновещание пристроить? Он языки знает?

Таня ответила как урок: быстро и четко:

— Знает языки из тюркской группы: афганский, азербайджанский, а еще немецкий и французский… Но на иновещание очень трудно попасть — только через своих. А у меня там никого.

За соседним столиком возникло движение. Лысый парень в очках и модной майке быстро пересел к нам за столик и скороговоркой выпалил:

— Девушки, извините за вторжение, буду говорить быстро, у меня сейчас монтаж. Короче, мы случайно слышали ваш разговор, мы не подслушивали, просто вы очень громко разговариваете…

— Извините, — с достоинством сказала я. — Это просто голос поставленный.

— Да ладно, не суть. Вашего товарища можно пристроить в редакцию информации. В конце октября из Афганистана готовится пробный вывод войск. Освещать это событие приедут журналисты со всего мира. Если ваш парень знает язык и имеет гуманитарное образование, он просто находка. У меня в этой редакции брат работает — договорюсь.

— Я поняла, о чем вы. Горбачев на двадцать седьмом съезде говорил, что пора выводить войска. Типа акт доброй воли, миротворческий жест… Мы как раз в машбюро печатали его речь, а редакторы прокомментировали, что «мы просрали эту войну, только ребят зря сгубили»…

— Все, девочки, я побежал на монтаж! По всем нюансам они договорятся при встрече!

Мы остались в растерянных чувствах.

— Мне кажется, это опасно, — предположила Таня.

— Да уж, сомнений нет. Там вся земля минами напичкана, реальная война идет! Но это единственный вариант устроиться на работу, и, наверное, самый достойный, — заметила я.

Официантка шумно забрала наши чашки, а сидеть за голым столом неприлично. Мы взяли наши дубленки и в тяжких думах направились к стеклянным дверям выхода.

— Может, лучше пусть дворником будет? — вполне серьезно сказала Таня, потому что очень любила Мухаммеда и тряслась за его жизнь.

— Вряд ли он согласится с тобой. Для него появилась реальная возможность снова почувствовать себя мужчиной. Поэтому у вас и секса нет. Какая тут любовь, если мужик у бабы за пазухой сидит и ест харчи ее мужа?! Но, к сожалению, не факт, что его возьмут на такую специфическую работу. Там «нюансы», про которые сказал парень, и еще какие! Полно секретной информации и для западных стран, и для наших граждан. Уверена, что все эти обещания — треп, — усомнилась я.

Но Мухаммеда взяли. Причем с большой охотой и хорошим жалованьем.

Двадцать минут собеседования на нескольких иностранных языках, и заведующий редакцией удовлетворенно цокнул языком, провернулся на винтовом стуле и крикнул секретарше:

— Подготовь приказ о приеме на работу с испытательным сроком на три месяца!

Мухаммед за день изменился.

Сразу появилась уверенность в себе, серьезность, ответственность за решения. Он больше не «безработный гость с Кавказа» с кучей комплексов. Теперь он военный корреспондент, находящийся на передовой в борьбе за свободу и независимость дружественного афганского народа.

Началась подготовка к отправке съемочной группы в Афганистан. Мухаммед целыми днями пропадал в военном пресс-центре.

Когда Танька узнала, сколько тонкостей нужно знать, сколько уметь делать военному корреспонденту, то вообще удивилась, как его взяли на эту работу.

Наверное, главную роль сыграло то, что Мухаммед знал национальные и религиозные особенности региона, местные обычаи, историю конфликта, много знал о моджахедах. Но главное — он прекрасно знал пушту, афганский язык.

Несмотря на то что он был умен и образован, для горячей точки нужно быть подготовленным морально, а Мухаммед никогда не был на войне.

Большое внимание уделялось нюансам с одеждой. Внешний вид журналиста должен отличаться от армейской одежды, чтобы их не перепутали. Нельзя было надевать защитные жилеты и камуфляжную форму.

Не удивил Мухаммеда инструктаж, что вести разговор с местным населением нужно крайне осторожно, поскольку, если им что-нибудь не понравится, попросту пристрелят. В университете он дружил с парнем со специального отделения по подготовке кадров из Афганистана. Поэтому о местных нравах был хорошо осведомлен.

Информацию о неразглашении Мухаммед подписал в первый же день. Он не знал, что практически весь материал по выводу шести полков, из которых три танковых… уже отснят и даже смонтирован!

Вообще, «чудеса» были на каждом шагу. Мухаммед не разглашал подробностей. Но телевидение — это такая «секретная» организация, где «по секрету» известно всё и всем.

Стоило мне прийти в редакцию или в машбюро, как тут же я узнавала многие «государственные» тайны. И от этой информации становилось не по себе.