Меньше чем за год она умудрилась дать интервью почти всем национальным газетам и журналам и начала усердно продвигать свой фонд «Наши сыновья». Статьи сопровождались тщательно отобранными фотографиями. На каждой из них Джесс – обаятельный юный красавец. И ни одного снимка, где ее сын выглядел бы нетрезвым и неопрятным – хотя именно в таком виде он обычно заявлялся к нам домой. На некоторых фотографиях рядом с Джессом был Том, который везде выглядел подозрительно. На одной его портила темная щетина, на другой – полуприкрытые глаза. Зато Джесс смотрелся веселым и жизнерадостным.

Даже если не читать статью, складывалось впечатление, будто Джесс – ну просто ангел небесный, жизнь которого жестоко оборвал подозрительного вида приятель.

Я понимала, что должна оставаться максимально беспристрастной. Я сохранила в закладки все найденные статьи, а фотографии скопировала на ноутбук в специальную папку. Я наконец-то начала что-то делать, и от этого сразу полегчало.

Обнаружились снимки Бриджет в качестве главы созданного ею благотворительного фонда рядом с разными влиятельными персонами. В частности, с принцем Гарри во время его поездки в Ноттингем в 2013 году. Его высочество публично похвалил работу Бриджет со скорбящими семьями.

Я изумленно рассматривала Бриджет, сопоставляя эти фотографии со снимками, сделанными годом ранее. С ней произошла удивительная перемена. Видимо, тут не обошлось без профессионального имиджмейкера. Бриджет заметно похудела и наверняка сделала несколько косметических процедур: ботокс, филлеры, а может, и одну из новомодных безоперационных подтяжек лица, о которых я читала в журналах и в интернете.

Теперь она накладывала больше макияжа, но делала это очень искусно и аккуратно. Нос ее смотрелся изящнее, скулы – более точеными, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что все дело в грамотно нанесенных тенях и хайлайтере. Я не могла прийти в себя от изумления: не так давно Бриджет выглядела усталой и измотанной и обходилась без единого грамма косметики. Совершенно не укладывался в голове тот факт, что эта самая женщина потеряла единственного сына и призналась в одном из интервью, будто в определенный момент подумывала о самоубийстве.

Безусловно, нет ничего плохого в том, чтобы вытащить себя за волосы из депрессии и восстать из пепла, словно феникс. Я уже видела такое раньше: мать или отец, опустошенные и убитые горем, создавали благотворительную организацию или добивались изменения в законодательстве в память о погибшем ребенке. Горе помогало несчастным родителям действовать и добиваться перемен. Перемен, которые не только придавали смысл их жизни, но и приносили пользу другим. Такие люди вызывали у меня исключительно восхищение. Но я видела их фотографии: люди с потухшими глазами, бледные тени прежних себя.

Зато Бриджет, наоборот, будто заново родилась. И тут я наконец-то поняла, что именно меня смущало. Во всей этой истории ощущался привкус самолюбования. Бриджет явно льстило внимание, которое она привлекла благодаря Джессу.

Я в очередной раз вывела на экран телефона свадебную фотографию Тома и Бриджет. За красивой торжественной картинкой скрывалась чудовищная правда об их «особенном дне». Свадьба проходила в тюрьме! В том самом месте, которое, по идее, должно напоминать Бриджет об обстоятельствах гибели Джесса.

На некоторое время я погрузилась в сладостные грезы. Перед мысленным взором возникла сцена, которую я представляла много раз – моя заветная мечта: Том женится на хорошей девушке в нашей местной церкви. В той самой, где его крестили в младенчестве. Чудесная свадьба, которая могла бы состояться через пару лет, когда мой сын нашел бы хорошую работу и окончательно расстался бы с прошлым. Рядом были бы родные и друзья – искренне любящие люди, которые от души радовались бы новому этапу в его жизни. А потом родились бы внуки, которых я бы обожала и помогала растить. Бриджет украла у меня все это. Лишила Тома шанса на нормальную жизнь, которую ведут его ровесники.

Сразу после смерти Джесса и потом, в течение длительного времени, я отказывалась разговаривать с ней по телефону. В итоге Бриджет заявилась к нам домой. Увидев ее на пороге, я застыла от неожиданности. А она оглядела меня с ног до головы, явно изумленная моим жутким измученным видом. Меня охватил внезапный порыв, захотелось ее обнять. Но Бриджет недвусмысленно отстранилась, гневно сверкнув глазами.

–Зачем ты пришла, если все еще злишься? В конце концов, мы обе матери,– сказала я.– Мы обе скорбим по нашим сыновьям.

–Разница в том, что твой сын по-прежнему жив, а мой умер. И я желаю и горячо молюсь, чтобы однажды ты ощутила, каково мне сейчас.

Я молча закрыла дверь. Бриджет стала по ней колотить, бесконечно жала на звонок, но я ушла в дальние комнаты. Пожалуй, не стоило так поступать, но я не собиралась продолжать этот спор, и, честно говоря, сильно обиделась.

Воспоминание, до сих пор яркое, заставило зябко поежиться, и я еще больше испугалась за Тома. Бриджет настроена очень решительно. Как далеко она готова зайти, чтобы уничтожить моего сына?

Одри

Одри стала реже звонить Джилл. Одно время они постоянно бегали друг к другу в гости, но все изменилось, когда Том угодил в тюрьму. Джилл превратилась в настоящую затворницу.

После этого подруги начали отдаляться. В их беседах пропала задушевность: говорить откровенно можно лишь с тем, кто понимает тебя лучше остальных и не осудит, а Одри, к сожалению, больше не чувствовала былой близости с Джилл.

Когда Одри уговорила подругу выйти работать в магазине, дружба слегка ожила. У Джилл появился повод вылезать из кровати по утрам и не чахнуть целыми днями дома. Но все равно они больше не встречались вне магазина, не сидели в кофейнях, не ходили вместе по магазинам.

Одри по-прежнему считала Джилл близкой подругой, и верила, что ее долг – поддержать бедняжку, даже если для блага последней порой приходилось поступать жестоко. Она не могла рассказать обо всем происходящем «за кадром», но то, что недавно обнаружилось в интернете, могло заинтересовать Джилл.

–Как прошел званый обед?– бодро спросила Одри, когда подруга открыла ей дверь в воскресенье утром.

–Кошмарно! Чуть позже я тебе все расскажу. Рада тебя видеть. Чем обязана такой чести? Все в порядке?

Джилл впустила Одри в дом и ждала, пока та снимала пальто и разувалась в холле. Одри слышала, как Роберт говорил по телефону, и втайне обрадовалась, что он не вышел из кабинета.

–Все в порядке.– Она положила свою вместительную сумку возле двери и, вынув телефон, замялась.– Ничего особенного не случилось, но я зашла не просто так: мне кажется, ты должна это увидеть.

Джилл с тяжким вздохом стала массировать виски.

–Не надо больше плохих новостей. Я не выдержу. Последний раз такое похмелье у меня было лет пятнадцать назад. Второй день маюсь.

–Я смотрю, ты здорово повеселилась у Бриджет?

Джилл скривила лицо и повела ее в гостиную.