2693

Этим выражением, очевидно, подчеркивается, что в логос человеческой природы не входит разделение на мужской и женский пол, которое не присуще ему изначально. То есть если после грехопадения человек в своем появлении на свет, продолжении и самом существовании человеческого рода обусловлен наличием мужского и женского пола, то человек по первоначальному замыслу о нем, согласно теории прп. Максима, в самом своем существовании не обусловлен наличием мужского и женского пола. Это значит, что в своем бытии человек должен был быть обусловлен только Богом. Вместе с тем, следует помнить, что разделение на «мужа» и «жену» имело место до грехопадения, с грехопадением же людям стал свойственен тот способ умножения и существования человеческого рода, который теперь у них одинаков с животными. Так, различие мужского и женского оказалось не преодоленным, а настоящим разделением, обусловившим после падения нынешний способ существования человеческого рода, претендующий быть законом нашего бытия, определять его. Прп. Максим подчеркивает, что подлинный закон бытия природы человека, его логос, не должен зависеть от мужского и женского, которое наблюдается лишь окрест этого логоса, но не входит в него.

2694

Ср. Gr. Nyss., opif. hom. 17, 22 (PG 44:188D, 205A); idem, adv. Apollin. (GNO 3/1:212, ll. 6-7); idem, Eccles. 6 (GNO 5:386, ll. 18-21).

2695

Или: «по порядку».

2696

То есть в согласии с логосом природы.

2697

Ср. Лк. 20:36; Gr. Nyss., opif. hom. 17, 18 (PG 44:188c, 189C, 196A); idem, adv. Apollin. (GNO 3/1:212, l. 4); idem, cant. cant. 1 (GNO 6:30, l. 7).

2698

В оригинале прп. Максим в этом пассаже употребляет оптатив без частицы αν, который по правилам древнегреческого языка может переводиться только как желательное действие, т. е. «пусть соделает», но в контексте развертывания мысли прп. Максима нам, как и большинству переводчиков до нас, пришлось использовать в русском переводе сослагательное наклонение.

2699

Или: «в зависимости от ведения и неведения».

2700

У Лоллара: «knowledge-filled understanding (исполненное знания понимание)». Выражение восходит к Платону (Plato, polit. 260a). Из христианских авторов в значении «гностического познания» встречается уже у Климента Александрийского (Clem. Al., str. 6.1.1.4.1).

2701

Cf. Dion. Ar., d. n. 9.2.

2702

Или: «по состоянию благодати».

2703

Иначе: «совершив перихорисис».

2704

Петров рисует схему снятия оппозиций согласно прп. Максиму и дает к ней следующее пояснение: «Представление последовательности всеобщих делений и соединений в виде квазилогического древа оппозиций – это основная парадигма их описания в 41-й трудности. Предполагается, что 1) снятие оппозиций осуществляется посредством перехода на более высокий уровень, к большей общности и цельности, которые и охватывают в себе оппозиции. Таким образом, точка, в которой оппозиции соединяются, находится не между противоположностей, но выше них. 2) Вершиной и пределом всех соединений является Бог, а человек есть всего лишь один из элементов древа рассечений, более того, он располагается в самом низу последовательности разветвлений. Будучи таковым, человек по определению не способен соединить в себе мир» (Петров 2007, с. 105). Графически Петров представляет это так:

Впрочем, подобная схематизация мысли прп. Максима, на наш взгляд, недостаточна для ее понимания. В самом деле, разрыв между опосредованием мужского – женского, каковым является «человек», и следующей диадой: ойкумена – рай «повисает». Поэтому необходим какой-то иной подход к мысли прп. Максима. В контексте «духовной прагматики», т. е. его учения о спасении и обожении (не первозданного Адама, а человека в его нынешнем состоянии), диады прп. Максима начал исследовать уже Тунберг: «Поскольку разделение [мужского и женского. – Г. Б.] держится на совокуплении полов, характеризующемся похотью, оно должно быть преодолено посредством установления бесстрастного отношения, которое является проявлением общего принципа человеческой природы как таковой, который Христос установил в девственном рождении. Четвертое разделение излечивается с помощью такого образа жизни, который делает рай и вселенную одной землей. Третье разделение преодолевается через подражание ангелам, насколько это возможно человеку, что утверждает человека всецело в его движении к Богу. Но как только человек обретает таким образом знание, равное ангельскому... он может преодолеть разделение между чувственным и мысленным. В этом состоянии он живет в благодати теснейшего общения с Богом, которая приводит в конце концов к преодолению последнего разделения – к мистическому единству с Богом, хотя и без онтологического отождествления» (Thunberg 1965, р. 151-152). Принципом единства этой схемы является то, что она представляет собой его понимание пути обожения, так что и связки между звеньями (в том числе и теми, которые «повисают» в схеме Петрова) должны быть уточнены в этом контексте, что и можно сделать с помощью соображений Тунберга – рассматривая вопрос о преодолении оппозиций и сопоставляя amb. 41 с другими произведениями прп. Максима (прежде всего с or. dom. и Thal. 48; см. Ibid., p. 396-432). Мы сможем здесь лишь весьма кратко изложить его выводы. Разделение мужского и женского понимается прп. Максимом применительно к пожеланию и гневу, поэтому бесстрастие, о котором в этом контексте он говорит в amb. 41, относится в первую очередь к тому, что в прародителях не должны были возникать страстное вожделение к чувственному и связанный с ним гнев. «Человек» в схеме прп. Максима в этом смысле прежде всего разумное существо, не захваченное похотью и гневом; если бы он не подпал под власть страстей, то не прибег бы к плотскому способу размножения, и в муже и жене был бы явлен один логос природы. Диада рай – вселенная связана с тем, что называется vita practica (или делание), точнее, со второй его фазой, следующей за недопущением похоти и гнева. Возделывание рая, понимаемое как возделывание добродетелей, не отличается от возделывания вселенной. Преодоление этой оппозиции лучше всего понять по противоположности – от результатов не-преодоления: человек подпал под власть чувственных удовольствий, наказанием за которые стали страдания мучительного труда и страдания вообще. Вместо вольного возделывания добродетелей, при котором нет оппозиции удовольствия – страдания, человек находится в их круговороте. Преодоление этой оппозиции после грехопадения прп. Максим видит в принятии вольных страданий по образу крестных страданий