классик с начинающей писательницей своим горьким опытом: «Никогда не продавайте своего духа… Никогда не работайте из-под палки… Из-под аванса. Верьте мне… Я всю жизнь страдал от этого, всю жизнь писал торопясь… И сколько муки претерпел… Главное, не начинайте печатать вещь, не дописав ее до конца… До самого конца. Это хуже всего. Это не только самоубийство, но и убийство… Я пережил эти страдания много, много раз… Боишься не представить в срок… Боишься испортить… И наверное испортишь… Я просто доходил до отчаяния… И так почти каждый раз…» [Д. в восп., т. 2, с. 448–449]

Любопытно и то, что Н. К. Михайловский, с которым Леткова поддерживала дружеские отношения, в статье-рецензии на её сборник «Мёртвая зыбь» сопоставлял её творчество с творчеством Достоевского, признавая, что у писательницы нет ни силы, ни «жестокости» его таланта.

Ливчак Осип (Иосиф) Николаевич

(1839–1914)

Литератор, журналист, редактор журнала «Страхопуд», преподаватель математики, изобретатель машины для штампования матриц. О знакомстве в конце 1870-х гг. Достоевского с Ливчаком есть рассказ в воспоминаниях М. А. Александрова: Ливчак привёз в Петербург свой военно-технический проект переправы войск через реки и просил писателя, как патриота, имеющего связи с высокопоставленными лицами, посодействовать во внедрении этого полезного для русской армии, ведущей войну с Турцией, изобретения. Достоевский убедил визитёра, что таких высоких связей в военном ведомстве не имеет, однако ж вторую просьбу уважил — написал письмо-рекомендацию Ливчаку в редакцию НВр по поводу того, что тот, как уверяет, нашёл «доказательство» разрешения задачи четвёртого измерения. Благодаря письму писателя, Ливчак демонстрировал своё «открытие» в присутствии Д. И. Менделеева, А. Н. Аксакова, А. М. Бутлерова, Н. П. Вагнера и самого Достоевского.

Известно письмо Ливчака к Достоевскому всё с той же просьбой о продвижении «военно-технического проекта» (дескать, Вы обязаны, это судьба!). Ответ писателя от 6 мая 1878 г., явно свидетельствовал о том, что настойчивый проситель его допёк: «Это ужасные слова, Иосиф Николаевич: СУДЬБА (!) навязывает на меня такую страшную обузу, а между тем кто я и что я? Я больной человек, которого доктора гонят из Петербурга, чтоб начать пить воды, да, кроме того, я, обременённый семейством, необходимо должен нынешним летом лечить детей на водах в Старой Руссе. Наконец, я живу своим трудом, и у меня есть свои родные, заветные мечты и намерения. Я, например, теперь затеял свой труд и, летом же, несмотря па лечение (потому что у меня нет отдыха), намерен и должен приступить к труду моему. И вот я всё это бросай: “Сама, дескать, судьба назначает меня”, потому что я, по Вашему взгляду, в настоящем случае “как нельзя более подхожу к той роли, которую навязывает мне эта судьба”. И вот я бросай детей, труд свой, забудь своё здоровье, облекайся во фрак и гоняйся за аудиенцией у е<го> в<еличества> в Кронштадте, в Свеаборге, хлопочи, излагай, докладывай. Мало того: Вы дозволяете мне наконец вскрыть Ваш пакет, познакомиться с Вашим изобретением с обязанностию “проштудировать” его и, наконец, придумать, создать особую форму изложения проекта (особенно нравится мне тут Ваше словцо: «докладчик», которым Вы облекаете будущую роль, предназначенную мне судьбой) и — о ужас — добиваться аудиенций и отстаивать проект, разумеется, и в той дальнейшей комиссии, куда перешлёт его, без сомнения, его высочество, и т. д. и т. д.

Без сомнения, меня, слабого, немощного, вечно обременённого болезнями и обязанностями человека, мог бы подвигнуть патриотизм и вынудить от меня готовность на такие огромные труды и на обязанности уже высшие, чем к детям, к семейству или к собственному делу. Но ведь этот патриотизм может явиться, согласитесь сами, лишь в том случае, если я буду убеждён в том, что Ваш проект есть именно всё, что надо, и что Англия будет им (и только им) побеждена. Но ведь я, пока, не имею убеждения полного об истине Вашего проекта. Кроме того, если б я и познакомился с ним, то, по недостатку технических знаний, ни за что не мог бы решить сам: “Истина ли это или нет?”. А посему, оставаясь в таком неразрешенном положении, я, конечно, не могу вполне верить, а стало быть, не могу для того дела, в которое и сам не уверовал, иметь настолько патриотизма, чтобы взять на себя такие жертвы, труды и заботы. Да ещё под какою ответственностью!..»

Линовский Николай Осипович

(1846 — после 1911)

Писатель (псевд. Н. Пружанский), автор романа «Новый Моисей», сборника повестей и рассказов «Бездна жизни» и др. В «Автобиографии» (1911) признался, что на литературное поприще подвиг его Достоевский — роман «Преступление и наказание» так его потряс, что он сам попробовал написать что-нибудь в этом духе. В газете «Новые люди» (1910, № 2, 1 мар.) Линовский опубликовал воспоминания о своих трёх встречах с Достоевским.

Липранди Иван Петрович

(1790–1880)

Действительный статский советник, чиновник по особым поручениям Министерства внутренних дел. В юности близко был знаком с А. С. Пушкиным, арестовывался по подозрению в причастности к декабристам. В марте 1848 г. Липранди взялся по собственной инициативе и с благословения министра внутренних дел Л. А. Перовского за разоблачение тайного общества М. В. Петрашевского, для чего заслал туда, кроме главного шпиона П. Д. Антонелли, ещё и двух агентов — купца В. М. Шапошникова и мещанина Н. Ф. Наумова. Впоследствии Липранди отошёл от «государственных» дел, занялся литературой и наукой и считал, что участие в разоблачении петрашевцев погубило его чиновничью карьеру.

Достоевский упоминает имя Липранди в ДП 1876 г. в главе «Несколько слов о Жорж Занде».

Литературный фонд

(Общество для пособия нуждающимся литераторам и учёным)

Создан в 1859 г. по инициативе А. В. Дружинина. Первое собрание Общества состоялось 8 ноября 1859 г. под председательством Е. П. Ковалевского. Протоколы заседаний общества публиковались в газетах. Достоевский после переезда в Петербург из Твери, с начала 1860-х гг. принимал активное участие в делах Литфонда, а 2 февраля 1863 г. его избрали в Комитет общества и на этом же заседании — его секретарём. Сохранилась толстая тетрадь с надписью на обложке: «В книжный магазин Кожанчикова. Книга для записывания взносов членов Общества для пособия нуждающимся литераторам и учёным. — В книге сорок восемь листов. Секретарь Ф. Достоевский». Секретарём Комитета писатель был до 1865 г., когда сложил с себя эти обязанности после того, как некоторые члены Комитета во главе с П. Л. Лавровым обвинили его в нарушении устава Общества: получил за короткое время две ссуды по 1500 рублей (необходимых для расплаты с долгами после закрытия «Эпохи» и поездки за границу на лечение), хотя, как член Комитета, вообще не имел права их получать.

Впоследствии Достоевский с горечью писал об этом А. Н. Майкову (1 /13/ апр. 1871 г.) из