Что касается ответов из Омска и Екатеринодара на парижские упреки в «не-демократизме», то здесь показательны сообщения управляющего МИД в Омске И. И. Сукина В. А. Маклакову (20 марта 1919 г.) и управляющего отделом иностранных дел в Екатеринодаре А. А. Нератова С. Д. Сазонову (24 марта 1919 г.). Ответ Сукина (см. приложение № 6) отрицал подозрения в «недемократизме» и указывал на возможность проведения выборов, изменения в системе местного самоуправления только после победоносного завершения «борьбы с большевизмом». Примечательно, что о «помощи союзников» говорилось уже как о «вспомогательной силе», а «центр тяжести лежит в успехах наших войск и росте нашей государственной работы». Аналогичные тезисы содержал ответ Нератова. Не отрицая важности сотрудничества с «общественными силами» в деле «государственного строительства», отмечались условия «полной боевой обстановки» и «военного единодействия», при которых невозможно следовать демократическим принципам в полном объеме. Нератов, ссылаясь на мнение Деникина, отмечал факт «неудавшихся в Сибири попыток образования коалиции и коллегиальной власти», которые «привели к необходимости установления диктатуры». «Это – естественный процесс в смутное время». Относительно военной интервенции Нератов, как и Сукин, считал, что, «за невозможностью добиться теперь же активного вмешательства союзников, остается рассчитывать на время в связи с нарастающим русским самосознанием, в целях хотя бы самоохраны. Признаки такого протрезвления, по-видимому, уже имеются».

Разочарование в перспективах военных интервенций в любых регионах к лету 1919 г. сопровождалось заметным ростом надежд на «национальный подъем» и успехи «русских армий», что особенно актуально звучало накануне «похода на Москву» и «похода на Петроград». В брошюре «Российское правительство и его задачи», изданной в Омске летом 1919 г., в разделе «иностранная политика и союзники» говорилось об общности целей союзников и России в противостоянии «германо-большевизму». «Интересы Германии радикально противоположны нашим… Германии нужна слабая и раздробленная Россия, потому что со слабой Россией она всегда справится и будет диктовать ей свои условия». «Нам нужна Единая сильная Россия, и союзникам нужна Единая и сильная Россия, ибо сильная Россия является важным элементом мирового равновесия и, прежде всего, постоянным предостережением против германских аппетитов». Международные отношения должны строиться на основе незыблемых принципов верности однажды принятым обязательствам. Нет и не может произойти восстановление России только за счет «вмешательства» внешних сил. «В какую бы форму не выливалась помощь союзных Держав, но это есть именно помощь, оказываемая по соглашению с Российским правительством другим дружественным и равноправным Правительством, а никак не «вмешательство»… Но если помощь со стороны наших союзников и возможна, и вполне законна, то, с другой стороны, никак нельзя согласиться, что возрождение Государства может быть произведено исключительно руками хотя бы и наших друзей-союзников. Российское правительство твердо уверено, что национальное возрождение России может и должно быть совершено прежде всего руками самого русского народа». Будущая Россия будет перестроена на началах демократии, признанных во всем мире, но с учетом национальных особенностей, российской специфики: «Русское общество всегда с высоким уважением и с некоторой завистью смотрело на великие демократии Запада, сумевшие создать у себя высоко развитые формы политического устройства. Российское Правительство, создающее новую демократическую Россию, весьма дорожит своей дружбой со старыми испытанными заступниками и поборниками свободы» (11).

Другим, не менее важным, признаком «демократизма» РПС считало создание выборных представительных органов власти, обеспечивающих «демократическое обоснование» белой власти. В этом отношении показательны обращения РПС к «державам мира» от 29 января и 15 апреля 1919 г. (см. приложения № 8, 9.). Как писалось в отчете о работе РПС, результатом этих обращений стало «опубликование ряда программных деклараций как Омским, так и Екатеринодарским Правительствами (имелись в виду программные заявления Российского правительства от 23 февраля и 8 апреля 1919 г., генерала Деникина от 5 мая 1919 г. – В.Ц.), в которых с достаточной определенностью было сформулировано их стремление строить новую Россию на свободных демократических основаниях, через созыв – при первой возможности – Учредительного Собрания на основе всеобщего избирательного права». В этом отношении характерна деятельность Чайковского в рамках РПС. Образование ВУСО летом 1918 г. стало для представителей дипкорпуса, переехавших из Вологды в Архангельск, свидетельством «стремления к свободе» новых властей, главу «северной демократии» поддерживали дипломаты Френсис и Нуланс. 19 февраля 1919 г. «Общее дело» опубликовало «Декларацию главы Архангельского правительства Н.В. Чайковского». В ней с «социал-демократических позиций» опровергалось довольно распространенное среди лидеров иностранных государств представление о большевиках, как одной из политических партий и большевистском правительстве, как о правительстве «фактически существующем». «Мы, русские демократы, на это отвечаем: большевики – не политическая партия. Большевизм – не политическая и не социальная концепция. Это – бедствие, страшное последствие войны, которую мы должны были вести в самых тяжелых и невыносимых условиях… С бедствием невозможно никакое соглашение. Правосудие – какое бы ни было правосудие – не может сговориться с преступлением… Что же касается диктатуры пролетариата, то это только знамя. В сущности же это – диктатура кучки фанатиков, которые для того, чтобы продержаться у власти, создали для борьбы с безоружным населением самую страшную армию». Перечислив ужасы «красного террора», Чайковский так отвечал на вопрос об «истинном и единственном выходе из положения», в котором оказалась Россия. Выход – «в неустанной борьбе с большевизмом». Большевизм, «стоит ему наткнуться на вооруженную и дисциплинированную силу, – капитулирует безусловно… Вот эту-то именно вооруженную и дисциплинированную силу ему и надо противопоставить. Нужен единый фронт! Союзники же до сих пор сами такого единого фронта в России не имели. На севере делает свою политику Англия. На юге – Франция. В Сибири – Америка. И повсюду мы, которые боремся с большевизмом, имеем дело с частной политикой того или иного союзника».

В выступлении на банкете Русско-французской торговой палаты в Париже Чайковский говорил о последствиях мировой войны и об опасности, сохраняющейся для Европы со стороны «германо-большевизма»: давая «характеристику» теории классовой борьбы в ее «большевистском понимании», он акцентировал внимание присутствующих на опасности перехода мировой войны в мировую революцию. «Большевистский яд социального разложения» начинает охватывать население все большего числа европейских государств. Пропагандируется «социальная революция», которая приводит к расколу общества, к постоянной вражде. В противовес революции «социальной» Чайковский обозначал революцию «политическую», считая ее «единственно правильным путем для утверждения истинно демократической государственной власти, правящей страной при деятельном участии трудовых масс». Последовательные социальные преобразования возможны только там, где «присутствуют новые, более продуктивные и удобные навыки и общественные привычки в населении… Вот почему ленинский босяцкий коммунизм не может осуществиться, сколько бы ни было убито невинных «буржуев». Но для того чтобы предотвратить социальные катаклизмы, мало одной только военной победы. Даже военная помощь союзников будет бессмысленной, если одновременно с ней не будут «проведены в жизнь широкие социальные реформы в области страхования труда, условий найма, внешкольного образования и т. д.». Данные реформы удобнее всего проводить через посредство «кооперативных организаций, муниципалитетов с их общественными предприятиями, тысяч разнообразных обществ и общественных организаций, которые в большинстве своем воспитывают новых работников, которые приучаются служить людям «не за страх, а за совесть», и не для своей только пользы, а для общественного дела».