Прокусив собственными клыками губу — черт, какие же они теперь острые и длинные! — Хранитель заставил себя встать и прислушаться. Теперь-то он понял, насколько его тело, даже преобразованное Мечом, было слабее, медленнее, и попросту хуже, чем вампирское — Сергаал слышал в пять раз лучше, чем раньше, видел даже в полной темноте, различая тепловые пятна, чувствовал запахи не хуже зверя, а о скорости, выносливости и силе даже говорить нечего — он мог голыми руками разорвать пополам человека, не особо при этом напрягаясь, мог легко обогнать самого быстрого коня и бежать на предельной скорости несколько часов.

Вот только цена за это была — чужая кровь, чужая жизнь.

Сильнее сжав челюсти — по подбородку потекла новая струйка кровь — Волчонок отогнал усилием воли горькие мысли и вслушался еще раз. Невдалеке тек ручей…

Через несколько минут Хранитель уже склонился над холодной, быстрой водой, и остервенело смывал с себя кровь. Ему казалось, что она въелась в кожу, и эти жуткие пятна никогда не отмоются. Едва не содрав кожу с нижней части лица, рук и груди, Сергаал, наконец-то, решился попытаться разглядеть свое отражение. В сотне футов вниз по течению он нашел бочажок со стоячей водой, в которой отражалась луна, стыдливо драпирующаяся облаками.

Опустившись на колени и опершись руками в края бочажка, Хранитель открыл глаза и вгляделся в собственное отражение, нахально потеснив ночное светило.

С зеркальной поверхности неподвижной водной глади на него смотрел черноволосый растрепанный молодой человек с неправильным прикусом верхних троек, бледной от волнения кожей и неестественно черными глазами. Вроде бы все было как обычно… вот только Сергаал прекрасно различил в глубине этих глаз почти невидимый и неощущаемый, но готовый в любую минуту обратиться алым безумием огонек, которого раньше не было.

Это был конец, и Волчонок прекрасно это понимал. Он бросил судорожный, прощальный взгляд на небо, уже почти полностью окутанное облаками — звезд не было видно, а ведь так хотелось взглянуть на них в последний раз… Тянуть было незачем, и Хранитель быстро вытащил из-за пояса подарок Сигурни — узкий нож, выструганный из превосходной осины.

Отчаянно хотелось жить. Дико, безумно, до дрожи и слез. Жить, дышать, любить, делать свое дело, мечтать… Но теперь было нельзя. Тварь, живущая за счет жизней других, должна быть мертва, он сам для себя это решил, слушая разговор Мартина с герцогом и тихо скрежеща зубами в бессильной ярости. А теперь он сам превратился в такую тварь…

Кто бы мог подумать, что все так кошмарно закончится… Сергаал был уверен, что его физические способности к перестраиванию организма позволят ему избежать участи кровососа и, как только он выполнит свою миссию среди вампиров, то сразу избавится от этого кошмара. Возможно, так и было, и даже сейчас, призвав всю свою силу и силу Меча, он мог бы вновь стать человеком… ну, тем подобием человека, которым являлся после перехода на Аенгрост. Вот только до сих пор огнем обжигали кожу пятна крови на подбородке, шее, и груди. Крови кого-то из его спутников, и, возможно, даже Сигурни — она была ближе всех, когда он засыпал. А может, и всех троих — у него хватило бы сил справиться с десятком охотников, не говоря уже об одном-единственном молодом Кейтане и маленькой рабыне из Алеарта.

Перед глазами встала красочная картина — Сигурни, запрокинув голову, лежит на лапнике, и на темно-зеленые хвойные иголки медленно стекают крупные капли крови из разорванного его клыками горла. Следом сжалась в комочек Тлайрат — в ее мертвых глазах застыл ужас. И Кейтан, бросившийся на защиту девушек, тоже лежит поодаль, мертвый, как и все они.

Осиновый кинжал уверенно взметнулся вверх. И не было рядом Меча, чтобы предотвратить безумие…

Зато был кое-кто другой.

За миг до того, как острое деревянное лезвие прорвало кожу, на противоположной стороне бочажка появилась тень. Взмах руки — нож, кувыркаясь, летит в сторону, тень оказывается возле Сергаала, еще один взмах — и тот падает на землю.

— Что же ты творишь, Хранитель? — с укором воскликнула тень — голос показался Волчонку смутно знакомым. С трудом подняв голову, он вгляделся в лицо непрошенного спасителя — и охнул.

— Ты? Но как это… Я же…

Вивьенн усмехнулся, и протянул новоявленному вампиру руку.

— Скажи мне, Хранитель, сколько тебе лет? — казалось бы, совершенно некстати спросил он.

— Э… Тридцать один год, — отозвался тот, несколько опешив. — Но какое…

— Тридцать один год, а ведешь себя, словно пятнадцатилетний рефлексирующий подросток, — жестко оборвал его Вивьенн. — Не даешь себе труда подумать, даже не пытаешься проверить свои догадки, чуть что — и сразу же прощаться с жизнью… А потом еще обижаешься, что мои некропольские сородичи считают людей полуживотными, недоразвитыми существами.

В душе Сергаала начал черной волной подниматься неудержимый гнев. Да как этот кровосос смеет так с ним разговаривать?! А тот тем временем продолжал:

— Тебе была дана великая сила, так неужто ты не разглядел за ней и великой ответственности? Неужели считаешь себя вправе сбегать от первых же проблем, едва только запищала чувствительная совесть?

Волна гнева схлынула так же неожиданно и незаметно, как и пришла. Волчонок на мгновение отвел взгляд.

— Хватит. Я понял. Только и ты пойми — я не могу жить, как вы, питаясь чужой жизнью! Я все же человек, в конце концов!

— А кто тебя заставляет убивать ради еды? — насмешливо поинтересовался Вивьенн. — Даже если не сможешь снова стать человеком, живи как мы — вампиры Рэйкорна не убивают ради пищи. Я сам впервые убил здесь, на Некрополе. Другого вампира. И не жалею об этом.

— Если бы ты мне это раньше сказал, я бы, может, и поверил в такую возможность. Но я уже убил, — с горечью проговорил Сергаал. Жить хотелось все сильнее, хотя казалось — сильнее уже некуда. Как же он ненавидел в тот момент всех вампиров, Меч, и весь этот мир, а в особенности — собственную глупость и самоуверенность. Вот кто его просил лезть на разведку так? Сам виноват, нечего было сперва делать, а потом уже думать…

— Какой кошмар, — в голосе рэйкорновца звучала неприкрытая издевка. — Убил бедного зайчика. Ужас просто, и как ты будешь теперь с этим жить?

Волчонок опешил.

— Какого зайчика?!

— Ушастого. С хвостиком. Бегает по лесу зверек такой, — продолжал насмехаться вампир.

Только тут до Хранителя дошло, что привкус у крови был совершенно не такой, как у человеческой, когда губу разобьешь или ранку на пальце залижешь. Знакомый привкус, несколько раз приходилось есть сырое мясо в горах, еще на Земле, и зайцев в том числе, точнее, кроликов.

В душе поднялось ликование. Значит, Сигурни и остальные целы? Значит, он не превратился в тварь, убивающую себе подобных ради еды? Значит, он может жить дальше?!

— Но… — Сергаал поднял непонимающий взгляд на собеседника. — Значит, они все целы? Я никого не убил.