2. Сабин, устрашенный многочисленностью и грозной решимостью неприятеля, посылал к Вару одного гонца за другим с просьбой о скорейшей помощи: если он будет медлить, говорили послы, то весь легион будет истреблен. Он сам взошел на высочайшую из башен крепости – Башню Фасаилову, названную по имени погибшего в парфянской войне брата Ирода, и оттуда дал знак легиону к наступлению; испытывая сильный страх, он даже боялся сойти к своим. Солдаты, повинуясь его приказу, протеснились к Храму и дали иудеям жаркое сражение, в котором они, благодаря своей военной опытности, до тех пор имели перевес над неопытной толпой, пока никто не затрагивал их сверху. Когда же многие иудеи взобрались на галереи и направили свои стрелы на головы римлян, то они падали массами; ибо защищаться против сражавшихся сверху они не могли так легко, да и против тех, которые бились в упор, они с трудом могли дальше держаться.

3. Стесненные с двух сторон, солдаты подожгли снизу колоннады – это удивительное произведение по великолепию и величине. Многие из находившихся наверху были тотчас охвачены огнем и погибли в нем; другие падали от рук неприятеля, когда соскакивали вниз, некоторые бросались со стены в противоположную сторону, а иные, приведенные в отчаяние, своими собственными мечами предупреждали смерть от огня; те же, наконец, которые слезали со стены и схватывались с римлянами, находились в таком смущении, что их легко было обессилить. После того, как одна часть таким образом погибла, а другая от страха рассеялась, солдаты набросились на не охраненную храмовую казну и похитили оттуда около 400 талантов. Все, что не было украдено тайно, собрал для себя Сабин.

4. Гибель колоннад и огромной массы людей до такой степени возмутила иудеев, что они противопоставили римлянам еще более многочисленное и более храброе войско. Они оцепили дворец и грозили римлянам поголовным истреблением, если они тотчас не отступят; если Сабин уйдет с легионом, то они обещали ему безопасность. Большинство царских солдат перешло также на сторону восставших; но к римлянам примкнула храбрейшая часть войска, в числе 3000 человек, так называемые себастийцы[1029], и во главе их Руф и Грат: один предводитель всадников, другой – царской пехоты, оба – люди, которые, независимо от подчиненных им частей войск, личной своей энергией и осмотрительностью должны были иметь большое влияние на исход борьбы. Иудеи усердно продолжали осаду, производя вместе с тем нападения на стены цитадели и приглашая людей Сабина удалиться и не мешать им, когда они после долгого терпения хотят, наконец, возвратить себе свободу их предков. Охотно бы Сабин отступил втихомолку, но он не верил их обещаниям и боялся, что их великодушие только заманит его в западню; вместе с тем он надеялся на скорую помощь Вара. Он решился поэтому выдержать осаду.

1. В это же время в разных местах страны также произошли беспорядки. Положение дел подстрекало многих протянуть руку к царской короне. В Идумее взялись за оружие две тысячи ветеранов Ирода и открыли войну с приверженцами царя. Ахиаб, двоюродный брат царя, боролся с ними, скрываясь за сильнейшими крепостями, но избегая всякого столкновения с ними в открытом поле. Дальше, в Сепфорисе, в Галилее, Иуда – сын того Езекии, который некогда во главе разбойничьей шайки разорял страну, но был побежден царем Иродом[1030], поднял на ноги довольно многочисленную толпу, ворвался в царские арсеналы, вооружил своих людей и нападал на тех, которые стремились к господству.

2. В Перее нашелся некто Симон, один из царских рабов, который, надеясь на свою красоту и высокий рост, напялил на себя корону. Собрав вокруг себя разбойников, он рыскал по открытым дорогам, сжег царский дворец в Иерихоне, многие великолепные виллы и легко наживался на этих пожарах. Еще немного, он бы опустошил огнем все пышные здания, если бы против него не выступил начальник царской пехоты Грат со стрелками из Трахонеи[1031] и самой отборной частью себастийцев. В завязавшейся между ними схватке легло хотя значительное число пехоты, но сам Симон был отрезан Гратом в тесной ложбине, через которую он хотел бежать, и, получив удар в затылок, упал мертвым. В другом восстании, вспыхнувшем в Перее, были обращены в пепел царские дворцы возле Вифарамата[1032], у Иордана.

3. Даже простой пастух по имени Афронг дерзал в ту минуту посягать на корону. Его телесная сила, отчаянная храбрость, презрение к смерти и поддержка четырех ему подобных братьев внушали ему эту надежду. Каждому из этих братьев он дал вооруженную толпу, во главе которых они служили ему как бы полководцами и сатрапами во время его набегов. Он сам, как царь, был занят более важными делами. Надев на себя диадему, он затем вместе с братьями еще долго опустошал страну. Преимущественно они убивали римлян и царских солдат; но не щадили они и иудеев, если последние попадались к ним в руки вместе с добычей. Раз, возле Еммауса, они даже осмелились оцепить целую когорту римлян, подвозивших легиону провиант и оружие. Центурион Арий и сорок наиболее храбрых солдат пали под стрелами. Та же участь угрожала остальным, как вдруг примчался Грат с себастийцами и спас их. После многих подобных насилий, совершенных ими в течение всей этой войны над коренными жителями и иноземцами, трое из них были, наконец, схвачены в плен: самый старший – Архелаем, два следующих – Гратом и Птолемеем; четвертый сдался Архелаю после миролюбивого соглашения. Этот конец постиг их уже впоследствии; но тогда они исполосовали всю Иудею своей хищнической войной.