Иллюстрированные издания были в основном посвящены моде и секретам макияжа, половина фотоснимков представляла саму Михалину в разном возрасте и различных ситуациях, почти половина — посторонних людей, и где-то около одной сотой части снимков — Доминика, впрочем, плохо различимого. Статьи из прессы и судебные материалы также затрагивали людей посторонних, никоим образом, казалось бы, с Михалиной не связанных, а записные книжки и календари были целиком заполнены информацией, вполне возможно, — абсолютно бесценной.

Бежан с Гурским моментально отделили зёрна от плевел и занялись тем, что представлялось наиболее важным, в самую первую очередь обратившись к переписке. Много читать там нечего было, хватало всего лишь одного взгляда.

— «Найди Мариушка», — прочёл Роберт. — Чудесное письмо. Кратко, содержательно, однозначно…

Кто это такой, этот Мариушек?

— Это мы ещё выясним, — заверил его Бежан. — «Не появляйся до вторника». Тоже красиво. Во, а тут ещё лучше: «Веток весь вторник». Причём «весь» подчёркнуто. Хорошо бы ещё узнать, не делал ли он орфографических ошибок. Потому что, возможно, это нужно читать раздельно: «В сток». Но все равно непонятно.

— Ну то, что это не любовная переписка, и так ясно. Взять на заметку этого Мариушка?

— Не задавай глупых вопросов, у нас мало времени…

Между судом и прессой царило полное единодушие: почти все материалы касались компрометации уже сходящих со сцены партийно-правительственных руководителей, а из их круга выделялись шесть фамилий людей, все ещё находящихся у власти. Так что на основе документов Михалины шести людям можно было при желании запросто поломать карьеру, а то и саму жизнь. Бежан ничуть не сомневался, что ещё больше подобных материалов находится в бумагах Доминика, однако, чтобы кто-то из подозреваемых мог решиться на такую вещь, как убийство собственными руками, — в это все-таки трудно было поверить. Они не слишком-то увлекались физическим трудом, для этого у них имелся соответствующий персонал.

А вот таинственного Мариушка Роберт нашёл. Так, во всяком случае, можно было полагать. Какая-то очень дряхлая копия судебного решения информировала об условном освобождении из исправительной колонии некоего Мариуша Ченгалы, шестнадцати лет, с назначением ему опекуна в лице… И на этом месте, к сожалению, кусок листа отсутствовал. Они с Бежаном единодушно предположили, что куратором должен был стать Доминик Доминик, однако тут же решили, что выдают желаемое за действительное.

— Точно так же это мог бы быть Степан Колек, бывший муж Михалипы, — недовольно сказал Бежан. — Дело-то было шестнадцать лет назад. Даже если мы теперь знаем, кто такой Мариушек, то на кой черт это нам нужно?

— Иза Брант, — беспомощно подсказал Роберт.

— Она была одиннадцать лет назад. Но ничего, завтра мы её спросим. Берись-ка за записные книжки, нужно хотя бы просмотреть, ведь мы их все равно заберём с собой.

Несколько минут царило молчание, так как оба проглядывали густо исписанные записные книжки, сразу же вычёркивая лиц, уже перенёсшихся в лучший мир. Они сидели под единственным торшером, окна квартиры были наглухо зашторены. Ни Бежану, ни Гурскому это вовсе не было нужно, но, по-видимому, Михалина Колек явно заботилась о том, чтобы никто с улицы не мог увидеть, что там у неё происходит, так что ни малейший луч света не проникал через это затемнение, достойное времён войны, авианалетов и бомбардировок. А поскольку они не собирались наблюдать за прохожими в скверике, то и оставили её ужасающие шторы в том же положении.

Неожиданно в ночной тишине послышался какой-то шорох со стороны входной двери. Они одновременно подняли головы.

Кто-то крайне осторожно копался в замке.

Бежану не пришлось даже пальца к губам прикладывать, его спутник был отнюдь не кретином, а испытанным, сообразительным и умным работником.

На вопросительный взгляд он ответил кивком, что означало, что дверь была заперта после того, как они вошли. Кто-то с другой стороны вставил ключ в замок. Полицейские на цыпочках, беззвучно приблизились к входной двери, намереваясь занять позицию по обе её стороны.

И в этот момент невезение вновь проявило себя в полную силу.

В носу у них не засвербело, никто не чихнул, однако ни один из них не мог знать, что декоративный буфет Михалины держался на честном слове.

Одна из ножек величественного сооружения давно уже перестала исполнять свои обязанности и была подставлена просто для равновесия, к тому же ножка эта имела форму шара. И вот это-то равновесие Бежан лично нарушил два часа тому назад, слегка прикоснувшись к этой самой ножке во время проверки содержимого полок. А шар — он и есть шар, ему свойственно катиться, и именно этот момент он выбрал для того, чтобы немного пошалить.

Возможно, если бы в это время над районом пролетал самолёт, тогда это не было бы таким сверхъестественным явлением.

С ужасающим скрипом, треском и грохотом буфет накренился, высыпая из себя многочисленные стеклянные, фарфоровые и металлические предметы, ибо дверцы его не выдержали их напора. Они резко распахнулись, обрывая верхние петли, и со всего размаху ударились о стену.

На пару секунд все замерло, Бежан с Гурским — внутри, а таинственный гость — снаружи. Потом те, что были внутри, навалились на дверь, а тот, что снаружи, понёсся куда-то, похоже, — все свидетельствовало о том, — что по лестнице.

И хотя те, что внутри, отличались прекрасной физической подготовкой, тот снаружи все же успел. Когда они выбежали из дома, вокруг уже никого не было, кроме пожилого господина с собакой. Господин смотрел в направлении рынка, а собака виляла хвостом.

Бежану и Гурскому было сообщено, что боксёры — собаки дружелюбные и всех любят, а какой-то тип, который выбежал из дома, очень торопился. Он в бешеном темпе исчез где-то там, среди автомашин. Возможно, они бы даже услышали шум стартующего двигателя, если бы как раз в этот момент не проехал ночной трамвай и не заглушил все вокруг.

— Преступник. Голову даю на отсечение, — выразил свою точку зрения Роберт.

Бежан кивнул.

— А если нет, то уж точно один из тех, которые все знают. Черт, а ведь мебель у неё казалась такой солидной! Нужно будет кого-то здесь оставить.

— Забуй?..

— Забуй. Позвони ему. А мы подождём, пока он приедет.

Сержант Забуй приехал, Бежан с Гурским забрали скромное барахло Михалины и присоединили его к макулатуре Доминика. Затем отправились спать, а за чтение взялись рано утром.

О, если бы, тысяча чертей, этот чердачный люк открылся вчера или сразу после моего разговора с дядей Игнатием!..

Так нет же, куда там, он дождался, пока пройдёт достаточно времени, чтобы я могла организовать ликвидацию выступающей против меня тётки Изы.

Тот факт, что я все ещё никакого понятия не имела, почему именно она выступает против меня, совершенно не имел значения. Подозрения вспыхнули, как фонтанирующий гейзер.