городов и сел перед отступлением, ради Оли, ради жителей нашей страны, ради тысячи жизней не остановимся ни перед какой преградой.

Федя скрюченными пальцами дернул за рукав башнера:

– Все, почти приехали, осталось 100 метров до площадки. Видите черные столбики? Это охранники на площадках таких, чтобы обзор был лучше.

Как и условились они до этого, по танковой броне запрыгали ноги в валенках. Шустрые мальчишки с канистрой из «тигра» бросились к небольшому бараку в отдалении, где отдыхала охрана. На четырех помостках, по углам небольшого аэродрома топтались часовые, задрав воротники от ледяного колючего ветра, который засыпал темное поле между ними снежной твердой крупой. Пара тусклых фонарей качались из стороны в сторону, освещая густую черноту ночи. Постовые даже головой не поводили вслед за лучом света. Что там может быть опасного в огромном заснеженном пространстве. Под брезентовыми маскировочными накидками можно было угадать, что за аппараты ждут своего часа на летном поле. Знаменитое подразделение люфтваффе всю войну являлось одной из сильных сторон армии Гитлера. Скоростные истребители «мессеры», бомбардировщики «хайнкели» и «юнкерсы», которые мало того, что наносили удары по наземным целям с крутого пикирования точно в цель, так при этом для устрашения во время сражения летчики включали сильный сигнал, похожий на страшный вой. Все члены экипажа при виде черных силуэтов с задранными вверх хвостами и распластанными в стороны крыльями почувствовали, как злость закипает внутри. Не один советский танк был уничтожен точным попаданием немецкой авиабомбы. В темноте вспыхнул огонек трофейной зажигалки, и следом за ним поползла красная полоса по деревянной стене строения.

– В обход по правому флангу пятьдесят метров, Бабенко, низкие обороты, прицелиться дайте. Ориентир на часового, – командир дал приказ к началу атаки.

«Тигр» заревел и ринулся вдоль ограждения из проволоки, сминая бронированным бортом легкие деревянные колышки. Одновременно с ним Т-34 проутюжил свою часть ограды, снес деревянную площадку вместе с постовым, остановился на несколько секунд, пока грозное почти трехметровое дуло выискивало цель. Огонь! Заполыхал брезент, от него языки пламени перекинулись на другие самолеты, скручивая и обугливая металл. Тут же взвился в другой стороне столб из пламени над бараком. Зашлись в хриплом лае собаки, охранники стреляли в темноту, силясь попасть в огромные черные тени, что неспешно катились по обеим сторонам площадки, методично расстреливая каждый самолет. Выстрел, снова выстрел! Пламя занималось все выше. Снаряд за снарядом Соколов отправлял в черные вытянутые силуэты, считая про себя: «Еще один фугасный, чтобы горело жарче, прямо в крыльевые бензобаки». От ударной волны с гудением поднялось зарево уже над десятком самолетов, освещая все вокруг. Теперь можно бить более прицельно, используя подкалиберные снаряды, чтобы продырявить носовую часть самолета с двигателем.

Выстрел «тигра»! Еще один! Теперь бьет Т-34 точно в цель. Оранжевый огненный след сменился белым, то разлетаясь дождем из осколков, отпугивая спешащих с автоматами рядовых, то втыкаясь острым металлическим цилиндром в бока самолетов. Стрелки с криком пытались противостоять, пуская в белые бронированные бока пулеметные и автоматные очереди, но Соколов не обращал внимания. Он отдавал команды Бабенко:

– Короткая! – Выстрел! И танк перемещается на следующую позицию. – 50 метров прямо!

Он успевал, пока водитель направлял танк вперед, послать снаряд в ствол, закрыть затвор и на короткой остановке выстрелить точно в цель, так чтобы разлетелись металлические части фюзеляжной гондолы самолета. На днище катались от движений танка стреляные гильзы. Некогда их собирать, как можно быстрее новый снаряд в пушку и выстрел!

Весь аэродром превратился в полыхающее поле. Столб огня бил до самого неба, белый смертельный вихрь охватил всю технику, с треском и гудением превращая мощные бомбардировщики в обугленные остовы.

И тут в небе взлетели зарницы, осветив поле так, что стало видно солдат, мечущихся по площадке, багровые головешки барака. И тут же со стороны поселка в ответ в небе прочертил цветной след сигнальной ракеты. Немцы объявили тревогу, вызвали к аэродрому подкрепление.

– Уходим! Бабенко, на север к речной балке, к переправе!

«Тигр» развернулся к полю, за ним последовала Т-34. Свою боевую задачу они выполнили, от аэродрома осталось лишь огненное озеро, которое через пару часов, когда прогорит краска и остатки топлива, превратится в смердящую могилу для вражеского люфтваффе.

– Пропусти «семерку» вперед, мы на прикрытии! – выкрикнул командир механику и взялся за ручки пулемета. Надо прикрыть их отступление, поливая выстрелами суетящихся пехотинцев вокруг стены огня. Немцы даже не пытались потушить пламя, понимая, что технику уже не спасти. Единственный смельчак с ручным пулеметом пытался преследовать танки, то падая в снег, то давая короткие очереди по броне. Соколов выругался:

– Из-за него мальчишки не могут пройти! Перегородил им дорогу к танкам. Задний ход, Бабенко, ориентир барак!

«Тигр» остановился и вдруг двинул назад, с размаху врезавшись в толпу солдат. С криками те бросились в стороны, спасаясь от тяжелых гусениц. Алексей прижался к смотровой щели в поисках мальчишек. Когда клубок яркого пламени от самолетов с оглушительным взрывом взметнулся вверх, он увидел две фигурки у черной прогорающей стены барака. Огромная собака трепала мальчишку, а второй пустой канистрой пытался отбить друга.

– Еще задний сто! Поворот на девяносто!

Танк почти вплотную подъехал к догорающему строению, развернулся длинной стороной так, что отгородил барахтающихся в снегу детей от выстрелов наступающих шутце.

– Из пулемета их кройте, не давайте подойти! Я за нашими! – выкрикнул Соколов водителю. Парень одним прыжком перевалился через люк, скатился по броне и пригнувшись бросился к маленьким проводникам. Ударом сапога он отшвырнул пса, схватил за шиворот в каждую руку по худеньком тельцу и бросился обратно к танку. Зашвырнул одного, потом второго на броню, приметился, сорвал чеку и метнул что было силы в наступающую толпу заранее приготовленную гранату. Ухнул взрыв, с криком солдаты попадали, сраженные осколками. Мальчишки по десантным скобам уже вскарабкались до люка. И машина развернулась, двинула снова вперед, объехав кучу из окровавленных человеческих тел. Внутри Соколов, не отводя глаз от прибора наблюдения, выкрикнул сквозь шум:

– Живые?

– Да, да! – отозвался тонкий голосок. – Только у Федьки бок погрызенный.

– Тряпку почище найди, перетяни ему бок, чтобы кровь не текла. Сейчас оторвемся и обработаем рану.

– Нормально я, – подал слабый голос Федор. – Сейчас аптечку Гришка найдет, у немцев в танках хорошие наборы. Перевязочные пакеты есть.

Его приятель уже рылся в черном ящике с крестом. Федя еле слышно давал ему указания, как перекрыть рваную рану бинтом. Бабенко, сцепив зубы, выжимал все обороты из «тигра». Догнать «тридцатьчетверку», уйти как можно дальше от аэродрома, куда идут еще войска из Мелового. Ему очень хотелось бросить руль, срочно