на меня, пока мы едим, в том, как слегка дрожат ее пальцы, когда она нарезает еду. Она хорошо справляется с задачей быть уравновешенной, такой, какой ее воспитали, но на карту поставлено очень многое. Возможно, ее отец питает к ней слабость, но ее работа не будет закончена, пока я не произнесу свои клятвы и не лишу ее девственности в нашу первую брачную ночь. Она знает, что я этого не хочу, и боится, что я ускользну и навлеку на себя гнев ее отца. И снова я чувствую волну вины при осознании того, что это именно то, что я пытаюсь здесь сделать.

Мы оба отказываемся от десерта, и я оплачиваю счет, оставляя щедрые чаевые и снова предлагая Сирше руку, когда мы встаем, чтобы уйти.

— Мне жаль, что это была короткая ночь, — говорю я ей, стараясь говорить как можно более искренне, когда мы выходим на тротуар. — Я все еще не оправился от смены часовых поясов.

— Я понимаю. — Что-то в ее тоне подсказывает мне, что это не так. Она поворачивается ко мне, когда мы выходим на улицу, теплый воздух приятно контрастирует с прохладой ресторана. Она вздергивает свой изящный подбородок, ее зеленые глаза встречаются с моими, когда она делает шаг ближе, ее каблуки обеспечивают ей удобную высоту.

Я мог бы легко поцеловать ее. Рука в ее мягких рыжих волосах, большой палец на ее подбородке, мои губы на ее губах. Я целовал десятки женщин точно так же. Сирша не должна отличаться. Но она отличается. Точно так же, как поцелуй с Анной будет что-то значить для меня, когда это наконец произойдет, поцелуй с Сиршей будет что-то значить только для нее. Я не хочу заводить ее дальше, чем необходимо, пока не найду выход из этого положения. Я вижу, что она хочет, чтобы я ее поцеловал. Это написано на ее тоскующем лице, в ее мягком взгляде, на ее приоткрытых губах, розовых и матовых от ее помады.

Проходит такт, потом другой, и Сирша понимает, что я не собираюсь ее целовать. Она делает шаг назад, ее щеки слегка краснеют.

— Мой отец скоро захочет получить ответ о дате свадьбы. — Ее тон стал резким, чего раньше не было, натянутым. Я смутил ее тем, что не поцеловал, молчаливым отказом, и я чувствую это в каждой черточке ее тела, даже несмотря на расстояние между нами.

— Я не могу обещать, что дата в конце лета сработает. — Я слышу нотки сопротивления в своих собственных словах, и я знаю, что Сирша тоже слышит. — Может быть, свадьба на Рождество…

— Рождество слишком далеко. Мой отец этого не потерпит. И, кроме того, я не хочу зимнюю свадьбу. — Она упрямо вздергивает подбородок, прищурив глаза. — Откладывание этого дела ничего не изменит, Лиам…

— Мне нужно время. У меня есть дела, которые мне нужно привести в порядок.

— О? — Сирша приподнимает бровь. — Что это за дела, Лиам? Короли — твой приоритет, не так ли? Они все ждут, чтобы услышать, почему ты откладываешь женитьбу на принцессе О'Салливан. — Она замечает выражение моего лица, ее собственные губы сжимаются в раздраженную линию. — Я не собираюсь притворяться, что не знаю, кто я такая или чего я стою, из какой-то ложной скромности, Лиам. Я — то, что тебе нужно, чтобы занять трон, которого ты даже не хотел, но который бросил твой брат, а твой отец не смог удержать. Ваша фамилия запятнана, и ты должен отдать ее мне, чтобы восстановить ее. Я не собираюсь играть в невинную игру, притворяясь, что ничего не знаю о твоем бизнесе или внутренней работе Королей. Я дочь О'Салливана, и я не идиотка.

— Я никогда не говорил, что ты…

— Тогда перестань относиться ко мне как к таковой. — Черный городской автомобиль плавно подъезжает к обочине, и Сирша поворачивается к нему, ее зеленые глаза почти искрятся от разочарования. — Я не могу убеждать своего отца быть терпеливым так долго, Лиам. Он доволен тем, что я довольна нашим браком, и это сделало его более терпеливым, чем он мог бы быть в противном случае. Но он потерпит это лишь некоторое время, а потом начнутся неприятности, которые даже я не смогу остановить.

— Сирша…

— Спокойной ночи, Лиам. — Она открывает свою дверь, без лишних слов проскальзывает в машину и оставляет меня расстроенным и злым стоять там в ожидании моей собственной машины.

Я тихо ругаюсь, когда мой водитель подъезжает, и я погружаюсь в прохладный кожаный салон, закрывая глаза и откидывая голову назад.

Блядь.

Я попал в чертовски неприятную ситуацию. Я ясно вижу, что терпение Сирши по отношению ко мне иссякает, и в глубине души я не могу ее винить. Она права в том, что она нужна мне как моя жена, с точки зрения удержания Королей, больше, чем я нужен ей. Но это ничего не меняет в том, как я себя чувствую. Как всегда, передо мной непрошеною предстает лицо Аны. Я чувствую, как закипает мой собственный внутренний конфликт, иссушающий нервы и оставляющий меня ужасно напряженным, но то, что я чувствую к ней, не меняется. Я хочу ее всеми возможными способами. Я бы женился на ней хоть завтра, если бы мог. Я знаю это наверняка, но я также знаю, что ей предстоит пройти долгий путь, прежде чем она будет готова к этому.

Если бы я сказал ей, что я чувствую, в простых выражениях, я почти уверен, что она сбежала бы обратно на Манхэттен. То, что она сказала мне сегодня вечером, только укрепило это чувство, насколько я могу судить. Она потеряна, сломлена, и пока она не найдет дорогу назад, я могу видеть, как она убегает от меня, только если я преследую ее с каким-либо реальным намерением. Единственный способ, который я вижу, чтобы это сработало, это дать ей пространство, возможность исцелиться, пока она остается со мной, и время узнать друг друга получше, чтобы связь, которая была у нас с самого начала, могла перерасти в нечто большее. Но точно так же, как сохраняющиеся чувства Аны к Александру усложняют ситуацию, моя собственная вовлеченность усложняет все еще больше. Я сожалею, что вообще подписал этот гребаный документ, но я также знаю, что, если бы я этого не сделал, я бы вернулся к гражданской войне. Честно говоря, у меня не было выбора.

Ана — это все, чего я хочу, и возвращение ее в мой дом только подтвердило это для меня. Мне никогда раньше не нравилось, когда женщина оставалась на ночь, никогда не нравилось, когда кто-то еще был в моем пространстве, но с Анной это кажется естественным. Это правильно.

Я хочу взять на себя ответственность за нее, за то, чтобы она была моей, всеми возможными