музыку. Это была музыка великих русских империй, музыка государства Российского, летевшая из-под крымских небес.

Крымский световод[43]

Вот он, обожаемый, благословенный, прекрасный крымский мост, переброшенный с материка через керченскую лазурь! Как он великолепен среди синих брызг, со своей сумрачной сталью, белоснежными аркадами, напоминающими лебедей, присевших на голубую гладь! Как хорошо дышать этим воздухом, наполненным металлом, огнём, морскими водорослями, горячим людским дыханием! Сбывается наша русская мечта: этот мост, переброшенный в новый Крым, является мостом в наше русское грядущее, путём к нашей русской победе, к нашему русскому братству.

Когда Крым вернулся в состав России, русский народ пережил необычайное светоносное потрясение, смысл которого ещё неясен. Возникло всеобщее ликование и тех, кто никогда не был в Крыму, и молодёжи, и скептиков, и богачей-толстосумов, и бедняков, поразительное ощущение чего-то светоносного и чудотворного. Может быть, это потому, что русские наконец-то перестали отдавать, у русских перестали отнимать, перестали их пинать, называть людьми второго сорта. Перестали называть русскую историю тупиковой. И русские воскресли как великий народ, вновь обретающий свою целостность, своё русское мессианство. В этой вспышке было нечто, что всю русскую историю делит на две части: докрымское и сегодняшнее государство российское. Мы живём в крымском периоде русской истории. И надо понять, что произошло, что стоит за этой радостью и ликованием.

Владимир Путин в своей речи в Георгиевском зале Кремля сказал, что с Крымом в Россию вернулся сакральный центр русской государственности. Это означило, что Крым — родина русского мира, земля, где родился русский мир, где босые ноги князя Владимира ступили в купель, и светоносное православие разлетелось от Херсонеса до Тихого океана.

Русский мир — это двуипостасное существование России. Одна ипостась, одна русская реальность — земная, связанная с границами, с пространствами, с народами, населяющими эти земли. Границы могут меняться, одни народы могут уходить из русского мира, другие приходить. Но над земной реальностью есть небесная, божественная, не подверженная тлению. И когда земное существование русского мира начинает страдать, мучиться, а иногда сжимается почти до пустоты, из небес проливается волшебный свет, и русская государственность опять возрождается, продолжает существовать и цвести. Потому воссоединение с Крымом воспринято русским народом не умом, а сердцем, как чудодейственное, сберегающее наше существование на земле.

С возвращением Крыма мы вернули себе и прах, могилы наших героев. Героев, павших на Сапун-горе, на Малаховом кургане, героев керченских катакомб. Эти герои после 1991 года оказались брошенными. Они чувствовали себя преданными. Все павшие за Родину, за веру, за отцов, за детей, все они, кто лежит в этой земле, — святые мученики. И возвращение Крыма в Россию — это возвращение крымской иконы в иконостас русских земель, русских пространств. Возвращение этих могил — возвращение мощей. Крым, наполненный этими могилами, — огромный мощевик. И в том, что мы вернули его себе, приложились к нему, есть великая тайна, великое чудо.

Если бы Крым не вернулся в Россию, здесь бы уже стояла Америка, Севастополь был бы базой Шестого американского флота. Мы потеряли бы Черноморский флот. А если бы мы потеряли флот, мы бы потеряли Чёрное море. Флот даёт возможность контролировать этот наш внутренний русский бассейн, это русское море. А если мы контролируем Чёрное море, мы через проливы можем выйти в Средиземное море, которое в советское время было рубежом обороны, но после 1991 года стало рубежом нападения на позиции России.

После возвращения Крыма мы неизбежно должны были высадиться в Сирии. И мы создали там опорные пункты: и в Тартусе, и военно-воздушную базу в Хмеймиме. Эти две наши базы — продолжение крымской эпопеи. Туда станут приходить наши корабли, создавать средиземноморскую эскадру, и с нашим новым оружием, с новыми геостратегическими возможностями мы сможем нейтрализовать НАТО, которое устремилось в огромную южную дыру, образовавшуюся после 1991 года. Тогда нам грозили истреблением, довлели над нами — и мы вынуждены были с этим давлением считаться, уступать, были робкими на международной арене. Возвращение Крыма — это первый шаг в гигантской геостратегической операции, которую в состоянии совершить сегодняшняя Россия. Она, после 1991 года почти пропавшая, шаг за шагом, противоречиво, но неуклонно наращивала свою мощь, свой государственный субъект. И вот достигла такой внутренней зрелости, целостности и силы, что способна осуществить грандиозную операцию, суперпроект.

Крымский мост — не просто коммуникация, не просто сталь, водоводы, нефтепроводы и электрические кабели. Это движение к нашему русскому совершенству, к русской целостности, русской мечте, связанной с соединением разрозненных частей русского народа, со становлением нашей огромной благодатной державы, с воцарением на земле порядка, где нет зла, насилия, лжи, фальши. Крымский мост — это огромный световод, по которому движутся русские исторические энергии, и эти энергии будут питать, омывать кристалл нового русского государства.

Тьма над Украиной

Киев под топором[44]

Так было недавно. Центр Киева. Майдан. Пламя до небес. Рёв толпы. Грохот выстрелов. Сшибаются камни и щиты. Раскроенные черепа. Падают люди с пулевыми ранениями. Вопль. Волна жуткой ненависти. Лазерные лучи бьют по толпе, как пулеметные трассы. В центре высится колонна с золоченой девой. А кругом огонь. Это напоминает картину «Последний день Помпеи». И денно, и нощно с колоколен ревут и рыдают колокола, плачут по Украине.

Что произошло? Совсем недавно ещё на Майдане выступал американский посол и говорил, что здесь нет оружия, здесь мирные люди, чуть ли не туристический кемпинг в центре Киева.

Оппозиция — Кличко и Яценюк — отправились в Европу в поисках посредника, в поисках миротворца. И этим посредником-миротворцем оказалась Меркель. Они побывали у Меркель. Вернулись на Майдан и заявили: Европа с нами, Европа призывает нас к активным действиям, к оружию. И началось ужасное. Начался этот кромешный ад. Боевики Майдана тысячной толпой кинулись на Верховную раду с намерением оторвать головы депутатам от Партии регионов. Затем они захватили министерство здравоохранения, убили там человека. Затем страшному удару подвергся штаб Партии регионов. Здание захватили, разгромили, осквернили. И опять жертвы, опять раненые. Наконец, они пошли штурмом на кабинет министров. И этот штурм проходил под развернутые штандарты, знамена бандеровцев, под штандарты дивизии СС «Галичина». Под этими штандартами шли боевики, громили все на своем пути. И опять кровь, опять убитые, опять вой скорой помощи. И колокола — колокола «последнего дня» Украины.

Какие промежуточные выводы можно сделать в этот адский турбулентный момент? Вывод первый. Попустительство мятежникам, попустительство разбойникам, постоянное отступление, ублажение их в политике