— На родине и купишь, а щас не отлынивай от работы, — пригрозил первый.

— Ну… тогда вы сходите, если вам скучно, — сообразил третий.

— Мы бы рады, но тоже косить не будем, — пояснил второй.

— Император не прощает лентяев, — насмешливо добавил первый.

Рейвенхольдец заметил, что эти матросы очень похожи друг на друга, пусть и не одинаковы, как близнецы или клоны. Их тощие, ухмыляющиеся лица с длинными носами напомнили ему крысиные мордочки. Он машинально чуть отодвинулся от этой странной парочки, ёрзая на ящике, и погрузился в свои мысли.

Квартирмейстер Роббинс уверенно шёл по коридору с серыми стенами, вдоль которых тянулись трубы. Вокруг сновали матросы. Роббинс услышал металлическое клацанье: мимо брёл боцман — безносый гигант с бионической правой рукой, громоздкой и блестящей. Биг Панч, как его прозвали матросы, всегда пугал квартирмейстера — и видом, и свирепым нравом. Пытаясь выбросить жуткого боцмана из головы, Роббинс проследовал на корму. Пройдя под аркой, он увидел запертую автоматическую дверь каюты капитана и две лестницы по бокам от неё. Поднявшись по ступенькам, офицер оказался на мостике.

Как и на других фрегатах Империи, это было просторное помещение, практически полностью состоявшее из бронированного стекла, разделённого металлическими опорами. Снаружи, в космосе, поднимались сооружения верфи и орудийные платформы. У длинных бортов и на закруглённой корме стояли терминалы, за которыми трудились офицеры связи, а посередине была расположена командная консоль, состоявшая из нескольких мониторов. Там Роббинс и нашёл капитана Уоррена Мерроу.

— Сэр, провизия доставлена и принята на борт, — доложил квартирмейстер. — Отчёт здесь.

Он протянул планшет Мерроу, который взял устройство руками в белых перчатках. Капитан выглядел как классический офицер с Рейвенхольда — чёрный мундир с фуражкой, пышные усы, выдающийся подбородок, аристократическая выправка. Вот только одна черта портила образ — выпуклый живот.

— Отлично, Роббинс. Вы свободны.

— Да, сэр.

Роббинс покинул мостик, а к капитану подошёл старший помощник Уильямсон.

— Ты выглядишь озадаченным, Скотт, — заметил Мерроу волнение офицера.

— Понимаете, сэр… — старпом не знал, как начать. — Я вам говорил об этом, но большинство членов команды, которую мы наняли на Кэрнпорте — заправские пираты. Я не считаю, что разумно…

— Не сомневайся в решениях своего капитана, лейтенант, — сухо отрезал Мерроу, насупившись. — Повторю ещё раз: когда наши лучшие матросы воюют в Селкийской системе, приходится нанимать всякий сброд. И этот самый сброд уже хорошо показал себя на Скумринге, так что мы дадим им шанс стать добропорядочными имперскими подданными, верными своей родине и долгу. Тебе всё ясно?

— Т-так точно, сэр!

— А теперь возвращайся к работе! Будто у тебя её нет.

— Сэр, да, сэр!

В полумраке ангара матрос Коллинз сидел на деревянном ящике. Часы дежурства тянулись, он хотел спать, и всё вокруг словно уплывало в тумане грёз. Рядом тощие матросы болтали о чём-то своём, но он их не слушал.

— Эй! — расслышал сквозь полудрёму Коллинз. — Эй!

Кто-то помахал перед его носом рукой. Проморгавшись, он увидел острую крысиную физиономию.

— Что вам нужно? — беспокойно спросил молодой рейвенхольдец.

— Мы тут подумали, — сказал один из его товарищей.

— Может… Сходи всё-таки с Харрисом, развейся. — Рядом с ним тут же возник второй.

— Не, уже не хочу, — махнул рукой Коллинз.

— Что так? Не бойся, ангар никуда не убежит. Мы тут останемся.

Парень насторожился. В тоне дежурного, в его вечной елейной ухмылке было что-то странное. Возможно, дело в том, что сам Коллинз попал на Флот из небогатой, но порядочной семьи рейвенхольдских рабочих? А вот эти двое, как и большинство на борту «Неутомимого», явно поступили с планеты Кэрнпорт — после того, как многих из старой команды перевели на другие корабли. Эта портовая колония уж точно не считалась благополучной, и ходили слухи, что капитан Мерроу нанимал матросов чуть ли не из трущоб. А у таких людей свои понятия и юмор…

— Я тоже останусь, — твёрдо решил Коллинз.

«Как бы чего не вышло», — мысленно добавил он.

— А вот это ты зря, малыш, — ухмылка одного из матросов вытянулась до ушей.

Он внезапно выхватил флотский кортик и ткнул Коллинза в живот. Юноша закричал от боли. И с хрипом затих, когда ему лезвием вспороли горло.

Тощие матросы переглядывались и весело хихикали, видя, что кровь Коллинза заливает пол ангара.

— Да! Да! — второй подпрыгивал в восторге, будто танцуя.

— Выпустим его? — игриво спросил второй, кивая на один из контейнеров.

— Естественно! — улыбнулся первый.

Картинно, словно актёры на сцене, они подбежали к контейнеру и театрально его открыли.

— Кэ-э-э-эп, — протянул матрос, разглядывая коробки с едой. — Пора вставать, кэп!

В воздухе перед стопками упаковок стала сгущаться тьма. Темнота выползала из ниоткуда, становясь плотнее и весомее, будто чернильные пятна сливались воедино, — образуя высокий силуэт в длинном плаще. От плеч к рукавам спускались ряды не то перьев из ткани, не то изогнутых шипов. На руках были чёрные перчатки, а за головой поднимался высокий воротник. Человек носил глухой, абсолютно безликий шлем, в золотистой поверхности которого отражались стенки контейнера и лампы ангара. И двое матросов, освободивших его.

Человек в шлеме неспешно вышел из контейнера. Подошвы его чёрных сапог звонко стучали по металлическому полу, а плащ плавно реял за спиной, словно воплощённая тень. Он развёл руки в стороны, и из-под безликой маски раздался низкий, приглушённый голос:

— Великолепно.

— Я знал, что вам понравится, кэп! — поддакнул матрос.

Незнакомец опустил голову, глядя на тело, распластанное у деревянных ящиков, и на лужу крови под трупом.

— Вы определённо меня не разочаровали.

— Что дальше, кэп? — записклявил другой матрос.

Человек в маске сказал только одно слово:

— Вперёд.

Матросы суетливо похватали автоматы со стоек, и все трое оставили ангар.

Он ждал.

Ждал, когда автоматические двери раскроются.

Ожидание длилось вечность.

Нет, больше.

Но наконец послышалось оно — сладостное шипение, которое предвещало скорую гибель всех имперцев в коридоре.

Двери распахнулись. Он шагнул, и ткань плаща вздыбилась волнами. У маски не было глаз, но сенсоры проецировали изображение на внутреннюю сторону. Он видел матросов в простой чёрной одежде и мичманов в выглаженной тёмно-синей форме. И всех ненавидел. Он чувствовал пустоту. Ледяную, жестокую, словно вакуум космоса — нет,