Парень сунулся было туда, но так же как и я сразу вернулся обратно.

— Ща. — сказал он, и рысцой побежал к машине.

Пока его не было, я прикрыл лицо рукавом, и еще раз попытался подойти к самолету, но точно с таким же результатом.

И когда он вернулся, держа в руках сложенную в несколько раз веревку, с чем-то похожим на большой подшипник на конце, я потихоньку «остывал» от нестерпимого жара.

— Магнит поисковый, четыреста килограмм тянет — видя недоумение на моём лице, объяснил он, и не дожидаясь ответа, стал раскручивать веревку.

— Левее! — Недолёт! — Правее! — комментировал я его неуклюжие броски. Сильно бросать он не мог, был риск примагнититься к самолёту, поэтому постоянно не добрасывал.

Кое-как «пристрелявшись», он наконец попал в тот район где должен лежать автомат, и судя по характерному металлическому щелку, к магниту сразу же что-то прицепилось, натягивая веревку.

«Надо было её водой облить» — мелькнула запоздалая мысль, там куда кидали, трава уже выгорела, но земля ещё не остыла.

— Похоже клюнула рыбка! — тянул он с явным усилием, а верёвка ближе к магниту предательски дымилась.

Когда он подтянул поближе, и встав обоими ногами на что-то железное, с трудом оторвал магнит, я наклонился посмотреть, и протянул руку.

— Слушай... Так это не мой автомат!

Парень посмотрел на меня недоуменно, и просто развёл руками.

— Так давай еще покидаем, а этот я себе заберу! — весело отозвался он.

Но в этот момент фюзеляж с треском развалился, заваливая то место где лежал мой калаш.

— Вот ведь непруха!.. — расстроился паренек, видимо всерьез рассчитывая на трофей.

Если не присматриваться, этот автомат действительно можно спутать с калашом, основное отличие — более толстый ствол и слегка другой угол «загнутости» рожка. Я такой никогда не видел, но оно и не удивительно, мои познания в оружейном деле были невелики, и ограничивались лишь наличным арсеналом наших складов. Непонятно как я его не заметил когда подходил к самолёту, но он мог выпасть и позже, может как и планшет висел на девчонке, и потерялся когда я её «эвакуировал».

Оставив оружие остывать, я присоединился к поиску разбросанных по округе «ценностей», и вернулся к машине только когда всё собрали, сложив рядом с мотором.

Детали обшивки, изуродованные запчасти, колёса и шланги. Из интересного только вырванная при ударе рация, разбитая, но думаю, с возможностью восстановления. Наверняка в кабине было что-то хорошее, жаль теперь в ней уже не поищешь.

Пока мы ходили, самолёт почти догорел, и сейчас только слегка подкапчивал.

Оставалось проверить планшет, и возвращаться в село.

Из коричневой кожи, с металлическими застёжками и толстым сдвоенным ремнём, вид он имел потёртый, но ещё вполне добротный.

Первым что я достал из него, была сложенная в несколько раз карта. Разглядывать не стал, заглянул лишь с краешку, чтобы узнать что это такое, и отложил в сторону.

За картой вытащил блокнот типа ежедневника. — Все надписи на английском, и ничего не понятно. Если ещё в печатном тексте я хоть что-то мог уловить, то рукописный совсем «не разумел».

Затем достал телефон с большущим экраном, но он оказался запароленный, поэтому сразу отправился обратно на своё место.

Начатая пачка Марлборо, — презент Леониду, несколько ручек и карандашей, канцелярский нож, пара тюбиков помады и небольшая косметичка.

Убеждаясь что ничего больше нет, я перетряхнул планшет, и сложил всё обратно. Потом подумал, и вытащив телефон с картой, запихал их под пассажирское сиденье, — мало ли, позарится кто, мне уже хватило приключения с флешкой, до сих пор голова болит.

Возвращались в станицу по другой дороге, через один из постов, поэтому получилось гораздо медленней, а уже на подъезде я ещё и застрять умудрился. Хорошо парни на пикапе заметили, вернулись, и быстренько выдернули.

Пока тащили, рассмотрел периметр.

Он в этом месте уже подвергся «апгрейду», и изменения, особенно учитывая время за которое они появились, были очень значительны.

Ряды дополнительных легковесных «ежей» — из труб, уголков, и арматуры, танки не остановят, но против конницы самое то. Длинные и тонкие, они крепились к земле, и ощетинившись острыми лезвиями на концах, дополнительно связывались меж собой, образовывая широкую металлическую паутину.

Кроме «ежей» через каждые полсотни метров поставили деревянные щиты с узкими прорезями бойниц, и сразу за ними выкопали небольшие окопчики.От огнестрела такое укрытие конечно не спасет, но от стрел защитить сможет.

Между щитами и «ежами» улеглись три ряда траншей, с натянутой между ними колючей проволокой. Наверное это было самое серьёзное препятствие, преодолеть которое будет весьма непросто — хоть верхом, хоть пешком, хоть на машине.

И будь у нас достаточно боеприпасов, я бы не волновался; протяженность периметра порядка десяти километров, и поставив через каждые двадцать метров по автоматчику, а через двести по пулеметчику, можно забить на всё и спать спокойно.

Но, как говорится, — будь у бабушки кое-что, она была бы дедушкой. — Не было у нас ни пулеметов в достатке, ни автоматов, ни боеприпасов. Поэтому повод для волнения никуда не делся, хотя и появился определённый оптимизм.

Миновав периметр, я сразу поехал в больницу, не терпелось узнать о состоянии пилотессы, в плане перспективы её допроса.

Вообще мне казалось что она не так долго находилась в кабине чтобы травануться до смерти, но тут ключевое слово «казалось», а как оно на самом деле, я сейчас и узнаю.

Тормознув напротив крыльца, — а ворота уже были открыты, я чуть замешкался, решая куда девать карту и телефон. Тащить с собой всё сразу не хотелось, оставлять тоже, и поразмышляв несколько секунд, я запихал карту под свитер, телефон оставил на месте, а планшет закинул на плечо.

На входе стояли всё те же люди, и, похоже, их стало несколько больше.

Дружно расступившись, они пропустили меня, и тут же сомкнулись обратно.

Внутри тоже всё оказалось забито, скорее всего к тем кто ждал когда выдадут тела, примкнули пациенты. Обычно к обеду подтягивались самые ленивые, или те кто был занят на ночной работе.

Лечили зубы, суставы, желудки, головы, и вообще всё что болело.

Доктора наши, за неимением в достаточном объёме лекарств, кому-то прописывали компресс, кому-то травяной настой, а кого-то просто резали.

Многое делали впервые, учась практически на ходу; используя доступную литературу