Тимкин зад опять почему-то засвербел.

– Так в чём твоя ошибка? – нарушил затянувшуюся паузу Макар.

«Ага, предъявы не будет. Хотят, чтоб я себе сейчас вину придумал. Ну, так это я запросто! Тут главное, не начать лыбиться, мигом раскусят».

– Не рассчитал ветер, – не задумываясь, ответил Кузнечик. – Площадь крыла оказалась слишком большая, а ветер от стен крутило. Ну, и ещё я ему нос сильно задрал. Вот он и начал из рук рваться, узел и не выдержал. Такого змея угробил, на неделю работы, – опечалился он.

Кузнечик с удовлетворением наблюдал, как вытягиваются лица наставников. Ещё бы! Взрослые обычно ожидают оправданий, обещаний, что больше не повторится, угрюмого молчания, наконец, но никто не ждёт, что им сейчас начнут бойко излагать технические обстоятельства гибели змея и разбирать причины, почему затея не удалась, как задумано. Вот посмотреть на человека, и сразу видно, что он искренне переживает за дело и оправдывается за неудачное конструкторское решение и гибель летательного аппарата.

А за нарушения дисциплины никто не переживает, поскольку ни о каком таком нарушении понятия не имеет. Правда, папка как-то сказал сыну, что незнание закона не избавляет от ответственности. Так то папка. А наставников на знание и, главное, применение этого факта ещё проверить надо.

Наставники переглянулись, пытаясь осознать непривычную постановку вопроса. Впрочем, Тимка настолько лёгкой победой не обольщался. Со старшими постоянно случалось то, что отец называл неадекватной реакцией. С них станется взять и выписать люлей на заднее число за просто так, не особенно вникая в суть вопроса, но проверить наставников на склонность к такой реакции тоже стоило, хотя и стрёмно малёхо – чуть перегнул и мигом огребёшь. Условия игры, к которой его приучал боярин Журавль, Тимка себе давно уяснил и знал, что если хочешь выпутаться с наименьшими потерями или хотя бы непоротой задницей, то лучше эти условия соблюдать.

– М-да, чего-то в этом роде Аристарх и предполагал, – пробурчал себе под нос Филимон, не сводя с Тимофея изучающего взгляда.

Макар вздохнул. Раз он не выдержал и первым начал разговор, стало быть, ему его и продолжать. Как же просто, оказывается, было с остальными отроками. Приказал, проверил, наказал. А сейчас слово Аристарха почти связало руки: «Крепко не наказывать, глаз не спускать, но так, чтоб он не замечал. То, что он расскажет про себя, просто играясь, из него никакими клещами не вытянешь».

И ведь прав староста, как есть прав. Вот кто бы про этого змея спросить догадался? Да и сам хорош: пошёл ребячью забаву смотреть, а спросить, чем это грозить может, и в голову не пришло. Ежели по уму, ему сейчас самого себя первым наказать надобно.

– Твоя ошибка – в небрежении безопасностью крепости, – попытался донести он до крестника суть своих претензий. – Это воинская крепость, и никакое оружие не может применяться без разрешения.

– Так змей же безоружный, – удивился Тимка.

– Ну да, – немедленно развила тему Елька. – Он даже огнём не дышал!

Взгляд Макара остановился, а Филимон чуть не выронил свою клюку.

– А мог?

– Ну… Надо подумать… – Тимка привычно почесал макушку.

– Нельзя их в кузню пускать, – оценил степень опасности наставник Тит. – Спалят всё на хрен.

– Оружием твоего змея был звук, – вздохнул Макар. – И неожиданность. Они могли вызвать суету и переполох, а от них до беды недалеко.

– Это да, – буркнул Кузнечик и покосился на стоящую в сторонке Млаву, до которой только сейчас стало доходить, что её выстрел на подвиг, похоже, не тянет. – Вот как раз суету с переполохом он и вызвал.

– Тоже недоработка? – поинтересовался Макар. Тимка виновато вздохнул и опять покосился на Млаву. Та пребывала в полной растерянности.

– Да чё я сделала-то? Я правильно или неправильно стреляла? – редкая пока ещё для отважной воительницы попытка осознать, а главное, оценить свои действия наложили на её лицо такой отпечаток глубокой задумчивости, что боярыня Анна не выдержала и хмыкнула. – Он же в крепость проникнуть хотел!

– А подумать не судьба? – съязвил Захар, очень глубоко переживавший гибель змея, которого он уже почитал почти за живого.

– А чего тут думать? Не положено! Стрелять надо! – отмела Млава необоснованные поползновения пригрузить её ответственностью.

– «Порча казённого имущества», – процитировал кого-то Кузнечик, начиная надеяться, что его усилия увести мысли взрослых от факта несанкционированного запуска удались. – Вот чего сделала. А стреляла правильно, аккурат в распорную планку попала. Змей и сложился, что твоя бабочка.

– Вот что… отрок. А вспомни-ка себя возле ворот, когда ляхов ждали. Запамятовал? Могу напомнить, – прекратил препирательства Филимон. – Забыл, как тебя самого тогда прихватило? А что, если б Млава от такого переполоха, не разобравшись, не в змея стрельнула, а в тебя? Она в своём праве была – на посту стояла. Ведь положила бы! А если не тебя, так боярышню Евлампию, к примеру? Что б ты тогда здесь говорил? Это дома ты, играючись, мог заброшенную кузню сжечь. Плохо, конечно, она труда стоила, но да ладно, ваши мастера решили – сгорела и сгорела. А тут кузня загорится, так вся крепость дымом пойдет. Младшей страже куда вернуться? В чисто поле? Или, может, у себя в слободе их приютишь?

Такого поворота Тимофей не ожидал! Это был форменный удар под дых. А самое паршивое – всё правда, от начала до конца: планируя запуск змея, он ни про крепость, ни про то, что ей до сих пор может угрожать опасность, ни про то, что он под эту опасность сейчас подставил свою команду, Тимка ни на миг не задумался. Взгляд Кузнечика заметался между Макаром и Андреем. Немой, до белых косточек на пальцах сжимавший кнутовище, вдруг расслабился, заглянул Тимке в глаза и уже спокойно кивнул.

Тимка, увидев это, наоборот, застыл.

«Вот только сейчас слабину не дать. Не расклеиться, не шмыгнуть и не засопеть. Повесить нос – хуже этого только повернуться и посмотреть в глаза Ельке. Похоже, что они тут совсем в другие игры играют. А ещё дядьку Журавля злым называли…»

– Виноват, – деревянным голосом признал он своё полное и безоговорочное поражение. – Должен быть наказан.

– Виноват он, – пробурчал Филимон. – То, что виноват, это мы и без тебя знаем. Только делать-то что? Наказанием такая вина не избывается. Ну-ну, не дёргайся, – осадил он вскинувшуюся Ельку. – Понятно, что оставить всё без последствий нельзя, но тут не наказывать надо, а менять. А для этого сначала понять надо, что именно и как. Вина Тимофея из двух частей складывается. Первую часть вины он осознал, а вот вторую, которая гораздо важнее первой, пока и не начал понимать. Тебя сегодня в род приняли, своим сделали. Не выгнали, не обидели. А ты сейчас как, на благо рода постарался?

Кузнечик сник окончательно.

– Змей твой – задумка хорошая, – продолжал Филимон. – Только вот показал ты её неправильно. Ты шалость сотворил, в игрушки свои игрался. А по уму бы… Вот ляхов пугать – милое дело. Особенно рычать погромче и огнём чтоб плевался. А наставник Прокоп говорит, что такую мишень, чтоб сама бегала, ещё поискать надо. Вон как Млава отстрелялась, любо-дорого посмотреть. Гм… Опять же, весело получилось. Где ещё такое развлечение сыщешь? И интересно, и крепости польза. А так – сам всё испортил. И на Елю и отроков Ильи не косись. Тебя наставники Арина и Андрей в род приняли. Не сопляки за тебя, а ты за них отвечать должен. Уяснил? – Филимон всмотрелся в понурую Тимкину физиономию. – Уяснил. А раз так, то на том и порешим. Раз родич, то и учиться тебе с Лисовинами. С завтрашнего дня приписан к десятку гонцов, и первую половину дня занимаешься с ними. После обеда работаешь в кузнице. Всё, что делаешь, докладываешь наставнику Макару. И не так, как со змеем, а обстоятельно. Просто так ходить по крепости тебе запрещено. Всё понятно?