– Я останусь с тобой, тоже подежурю, – предложила она.

– Не надо, иди домой, – сухо ответила я.

– Ты обижаешься на меня, Милена? Извини, я не хотела, я не специально. Я не желала зла Соби, честное слово!

Моя голова раскалывалась на тысячи кусочков, и у меня совсем не было желания выяснять какие-либо отношения.

– Ты не передо мной, а перед Соби должна извиняться, – с лёгким раздражением указала я. – Это он пострадал от своих прихотей. Тебе теперь не стыдно будет в глаза ему смотреть?

– Стыдно, – печально вздохнула Анжела. – Естественно я буду просить прощения и у него.

– Я надеялась, что на следующей неделе вторник и пятницу Соби тоже проведёт в твоей компании… Но теперь предпочту, чтоб он просто один сходил в кино.

– Во вторник и пятницу? – удивилась Анжела. – Он пробудет здесь ещё неделю?

– Не на два же дня он приехал.

– Но Соби дал мне понять, что это наш с ним единственный совместный вечер.

Вот как? Зачем? Да этот тихоня не так прост, как кажется. Со всем соглашается, улыбается, а сам упрямо следует исключительно своим интересам. Ох, чую, принесёт он мне ещё кучу проблем.

– Значит, нужно срочно с ним мириться, – продолжала Анжела. – Хотя бы ещё вторник с ним провести. Соби мне так понравился. Я в него по-настоящему влюбилась! Но в пятницу… В четверг я улетаю в Бельгию на две недели. Так не вовремя…

– Ты сначала помирись.

– Да-да. Как думаешь, он простит меня?

– Откуда я знаю?

– Можно я завтра приду, чтобы поговорить с ним?

– Приходи. Только после обеда, после двух. Дай ему выспаться и оклематься. А теперь иди.

– А как же ты?

– Посижу часок, да тоже лягу спать. Температура у Соби снижается, давление тоже. Думаю, к утру всё пройдёт.

– Спасибо, Милена. И прости. Такую нервотрёпку я тебе сотворила.

– Да уж, нервы потрепала. Но хорошо, что ты вспомнила о Валентине Павловне. Благодаря ей, помощь действительно оказалась скорой. Приходи завтра. Соби отходчивый, чувство юмора имеет. Может, и простит тебя.

Я проводила Анжелу и заперла за ней дверь. Терпеть головную боль становилось всё сложнее. Покопавшись в своей аптечке, я нашла нужные мне таблетки. Приняла сразу две, лишь бы поскорее они подействовали, и после процедуры самолечения вернулась к Соби.

Парень всё ещё находился без сознания. Дыхание выровнялось, лицо приобрело прежний оттенок, напоминающий цвет морского песка. Но жар ещё властвовал и покрывал тело испариной; пропитанная потом футболка стала влажной. Я взяла градусник и снова вложила его под мышку Соби. Тридцать восемь и восемь. Это меня немного успокоило. Температура не сошла, но постепенно снижалась, следовательно, болезнь отступала. Я убрала с головы парня полотенце со льдом. Да там и льда-то уже почти не было. Талая вода намочила и волосы Соби, и подушку.

Ещё раз намочив полотенце в холодной воде, я протёрла влажную горячую кожу парня на лице, шее. Снять бы с него футболку, да только тревожить больного столь сложной процедурой я не решилась. И поступила проще: взяла ножницы, разрезала майку по швам и сбросила неприятные пропитанные солёной влагой лоскуты на пол. Уверена, Соби не станет скандалить из-за какой-то майки. Прохладным полотенцем я аккуратно протёрла потное тело парня. А после достала из шкафа одеяло и укрыла им моего подопечного.

Всё. Теперь осталось только ждать, когда мой заболевший квартирант придёт в себя. Больше я для него ничего не могла сделать.

Я сидела на краю кровати и молча смотрела на расслабленное лицо Соби. Со стороны казалось, что парень спит, однако временами меж бровей на несколько мгновений появлялась неглубокая складка страдания. Бедняжка. Из рук убийц вырвался, а от горячей влюблённой женщины едва не погиб. Так глупо.

Глупо, так всё глупо у нас с ним происходит, так несуразно, неправильно. Как в японской дораме? Может быть. Эдакий немудрёный водевиль. Вот только ощущение, будто играем мы не свои роли, будто текст чужой говорим. Потому и сюжет наш получается корявым. Особенно неуютно чувствовала себя я. Соби слишком резко ворвался в мою жизнь. И с каждым днём проникал в неё всё глубже и глубже, расшатывая мой уклад, разрушая по кирпичикам моё одиночество. Я сопротивляюсь, конечно, такому вторжению, да только это плохо у меня получается. Плохо и не особо старательно.

Головная боль утихла, но чувство усталости осталось. Я взглянула на часы – приближалась полночь. Почти час просидела я за пустыми раздумьями. Раздумьями, которые не принесли никаких ответов и нисколько не просветлили ум. Лучше б почитала чего-нибудь, и то польза была бы.

Я приложила ладонь ко лбу Соби – температура ещё держалась, но испарина больше не проступала, кожа оставалась горячей и сухой. Я легонько провела пальцами по смуглой щеке. Лицо Соби было приятным, без резких черт, привлекло своими азиатскими особенностями интерес и любопытство. Уже несколько дней смотрю на него, а оно, как и прежде, кажется каким-то необычным. Пальцы спустились на округлый подбородок и тут же почувствовали на своих подушечках начинающую прорастать шершавую щетину. Вот и над верхней губой она проявляется. Губы парня красивы, чётко очерчены, чувственны – таким позавидует любая девушка.

«Твои губы мягкие, как взбитые сливки». Неужели так бывает? Я осторожно повела пальцем по тёмно-розовой мякоти. Но нет, подобный тест не для грубой кожи пальца. И тогда, поддавшись соблазну тайком продегустировать это новое аппетитное яство, я склонилась и коснулась его губами. Сначала робко… потом смелее… Анжела оказалась права. Ощущение было настолько приятным, что его не хотелось прерывать. Не хотелось, но надо. Я выпрямилась.

Соби даже не пошевелился. «Как тебе не стыдно? – упрекнула я себя. – Бедняга болен, без сознания, а ты его бессовестно целуешь». И всё же, как ни странно, в этот раз совесть во мне не пробудилась. Может, вконец обнаглеть и провести повторную дегустацию?

Дабы остудить совершенно ненужный пыл, я заставила себя заняться делом. Сходила в кухню, принесла стакан воды на случай, если Соби очнётся. Выключила люстру и зажгла ночник на моём туалетном столике. После вновь измерила больному температуру. Градусник сделал вывод – тридцать восемь градусов. Жар неспешно, но уверенно потухал. Мне стало совсем спокойно. Пожалуй, можно и себе позволить отдохнуть. Забрав у Соби одну из двух подушек, достав из шкафа мой любимый чёрный плед, я приютилась рядом с парнем и усталая от безумного вечера моментально уснула.

Однако сон мой был некрепкий. И потому, едва в тишине раздался голос, я немедленно открыла глаза и приподняла