ощутив наслаждение, но не удовлетворение. С каждым толчком понимая, что это другое тело, не то, любимое и почти родное, он приходил в ярость. Это продолжалось долго — он двигался, небрежно трахая тихую партнёршу, от которой и половины тех криков, что изрекала Селена, не добиться.

Зарычав, Джейк поднес окровавленную конечность к лицу любовницы, и та ответила ему жалобным стоном, но не от желания, смешанного с отчаяньем и болью, о нет, её чувства были куда менее разнообразны и легко предсказуемы.

Она отчаянно брыкалась, ртом пытаясь схватить хоть частичку кожи, плоти или крови — неважно, главное, получить. Джейк кончил, но не спешил отпускать ее — нависал над ней, дразня терпким запахом крови.

— Прошу, — хриплым голосом процедила она. — Дай.

— Не заслужила, — прошипел Джейк и слез с кровати, начав спешно одеваться. Он был зол, потому что окончание процесса не принесло ему ни успокоения, ни удовлетворения. Он это прекрасно понимал, и от того становилось ещё более тошно. Но опять не смог сдерживаться — слишком долго Селены не было рядом, слишком долго и безрезультатно длятся поиски. Вместе с окончанием пришло и раздражение, гнев — на себя, в первую очередь. За предательство. Огромное и непростительное предательство — предпочесть другую, даже представляя на её месте любимую, единственную, родную. Когда та в огромной опасности и… может, замерзает где-нибудь в сыром грязном уголке, может, извивается под какой-нибудь мразью на потеху окружающим, может… Джейк нахмурился и почувствовал себя по уши в грязи.

— Н-найду, — задыхаясь, бормотала вампирша, понимая, что другого способа заполучить желаемое она не может. — Я помогу найти ее, чего бы мне это не стоило.

— Надеюсь на это, — грустно вслух вымолвил Джейк, до конца растворившись в своих мыслях.

Желание согреться

Сеттинг и персонажи: фэнтези, императорская чета.

Аннотация: Император охладел к ней — так решила Лилиан и не могла с этим смириться. Она уверена — иногда зимние деньки приносят не только стужу и разочарование. Иногда желание согреться разжигает в душе такой пожар, что потушить его способен только любимый человек.

Когда Лилиан открыла глаза, ее взору предстал королевский сад, укрытый плотным слоем снега. На ближайшем к окну дереве, насколько девушка могла разглядеть, сидела упитанная синичка, своим весом раскачивая тонкую ветку при каждом движении. Огромные снежные хлопья кружили в воздухе, как чародейская пыль, разбросанная добрым волшебником. Лилиан улыбнулась и прижала одеяло, ощущая себя невероятно счастливой. Теплое зимнее утро, такая красотища за окном… и она в королевской постели, укрытая счастьем и заботой, как промерзшая земля снегом.

«Счастье и забота» ассоциировались у нее прежде всего с Эдвардом. Мог бы кто подумать, что суровый, безжалостный правитель окажется столь нежен к своей молоденькой жене? Мог бы кто подумать, что он ее не трогал до тех пор, пока она сама не залезла к нему под одеяло в надежде согреться?

Лилиан порозовела от одной мысли о их первой ночи и попыталась нащупать тоненькой рукой хоть какую-то часть тела мужа, спящего за спиной. Удивление отогнало последние мысли о сне: Его Величества рядом не оказалось. Как так? Почему она не слышала, как он ушел? Почему не ощутила горячий поцелуй на щеке? От этих вопросов ей стало грустно. Неужели он мог ее не поцеловать?

Протерев глаза, Лилиан откинула одеяло и села на кровати. Эдвард никак не хотел покидать ее мысли. В последнее время он казался ей каким-то… похолодевшим, отчужденным, вечно занятым. С другой стороны, быть вечно занятым — и есть работа Императора, как отшучивался шеф имперской разведки, когда они обменивались пустыми словами в ожидании Его Величества.

«А быть может, он охладел ко мне?..»

Ужаснувшись собственной мысли, Лилиан вскочила с кровати и стала как можно быстрее приводить себя в приличный вид, дабы допытать этим и другими странными вопросами бедную-несчастную наставницу, взявшую на себя обязанность еще и просвещать девочку в вопросах обращения с мужем.

— Он меня сегодня не поцеловал, — насупилась девушка, сидя напротив наставницы, флегматично потягивающей утренний чай.

— С чего ты взяла?

— Я… не почувствовала, — девушка не нашла аргумента лучше, из-за чего смутилась, но тут же взяла себя в руки, как и подобало светской даме. — Мой Император будто… стал равнодушнее ко мне.

— Моя дорогая девочка, — иронично начала наставница, — Его Величество выгнал тебя на другую кровать? Отказывал тебе в близости?

— Н-нет. — Почему-то столь прямые вопросы о муже все еще сбивали маску холодной вежливости с ее лица. — Я отказывала.

Наставница поперхнулась чаем, но быстро прокашлялась. Лилиан заметила в ее взгляде искреннее удивление вкупе с беспокойством.

— Ты отказывала Его Величеству в его законном праве? — переспросила она и, когда увидела кивок в ответ, добавила: — Право, Эдвард намного великодушнее, чем я о нем думала.

— Он не хотел, чтобы мне было неприятно, когда мы…

— Девочка моя, тебе не может быть неприятно! — наставница оставила чашку в покое и всплеснула руками. — Не должно быть! Ты — жена Его Величества, и если хочешь ей оставаться, то должна любить его по первому императорскому требованию!

— Но Его Величество говорил…

— Мало ли что он говорил, — продолжала поучать женщина, даже не желая слушать никаких оправданий. Она заменила Лилиан мать, обучила этикету и манерам, а потому девушка лишь покорно кивала и слушала: — Мужчинам только дай волю — наговорят такого, что мед из ушей польется. Такова их сущность в любовных делах. Будь умнее, моя милая. В томной полутьме Его Величество вряд ли заметит неудовольствие, когда твои ноги уже будут закинуты на его плечи, а из твоих уст польются стоны вперемешку с мольбами. Чего нельзя сказать про отказ. Уж его не заметить просто невозможно…

— Но… — девушка попыталась еще раз возразить, но поняла, что просто не может найти слов в свое оправдание. Наставница намного опытнее в любовных делах, да и намного лучше знает ее мужа… к тому же она искренне заботится о ее благополучии…

— Что мне делать, матушка? — жалобным тоном спросила Лилиан.

— Для начала — стереть с лица смятение и печаль. А как управишься, пожалуй в рабочий кабинет Его Величества.

— Зачем?

Женщина глубоко вздохнула и бросила снисходительный взгляд на Лилиан. Проще было пойти и самостоятельно раздвинуть ноги перед Эдвардом, нежели объяснить дурехе, что ей надо сделать. К счастью, наставница интересовалась постелью Его Величества на уровне погодных условий соседней провинции. То есть — никак.

— Эдвард работает за очень крепким столом, который без труда выдержит столь хрупкую девочку, как ты, — начала с намека женщина, но, заметив невинный взгляд