– Джели англичанка, cara. – Даниеле взял у Данте воду и подал ей. – Она та самая героиня, которая обыскивала мою стройплощадку в поисках раненой кошки.

– Favoloso![25]Какая драма. Вы такая храбрая. – Ее лицо выглядело непроницаемо, и слова могли означать как искреннее восхищение, так и скрытый сарказм. – Она же могла вас поцарапать! Come. И что с ней? С кошкой?

– Она быстро поправляется и теперь спокойна, потому что ее котята рядом.

– Ну, тогда с ней все в порядке. – Валентина бросила на Данте долгий взгляд, словно забыла о существовании и мужа, и Джели. Расплылась в улыбке и повернулась к ней. – Dolci. Милая. Известно ли вам, что я веду вечернюю программу на телевидении. Мы постоянно ищем позитивные истории. Хорошие новости. Может быть, мы могли бы снять вашу кошку с котятами. Они фотогеничны?

Джели остолбенела и, не понимая, как отнестись к такому предложению, повернулась к Данте, но не нашла поддержки.

– Сейчас Мама Кошка несколько напоминает Франкенштейна, у нее шрамы и проплешины, но котята очень хорошенькие.

– Чудесно. Вы сможете поучаствовать? Правда, программа на итальянском, но я могла бы сделать перевод. Можно снять их дома, а потом озвучим.

– Grazie, Валентина. Я учу итальянский, но, кажется, для зрителей лучше, если вы будете говорить сами.

Улыбка Валентины выглядела кисло, неожиданно для себя Джели вдруг начала рассказывать ей про пассаж с появлением Крысенка в кафе, в красках описывая, как испугалась Лиза, как женщины стали залезать на стулья, а ей пришлось лезть под стол. К концу рассказа вокруг них образовалась небольшая толпа слушателей. Все смеялись.

– Bravissima! – Валентина захлопала в ладоши. – Отлично! Я непременно должна получить этот сюжет! Мы пустим его с субтитрами. I gattini, где они сейчас?

– У нас в квартире, – ответил Данте. – Ты можешь заехать и посмотреть на них. Приезжайте завтра на ланч вдвоем. У меня есть подарок для Альберто, – его отец выглядел скорее настороженным, чем довольным, – и хотелось бы обсудить с Валентиной один проект.

– О-о?

– Анжелика художник, мы снимаем фильм о том, что надо защитить дух старой Изолы.

– От таких, как я?

– Ничего личного, папа.

Мужчины обменялись еще одним долгим взглядом, отец кивнул. Они поболтали еще несколько минут, прежде чем Валентина заметила в толпе кого-то, с кем нужно было поговорить, последовала новая серия итальянских приветствий и объятий. Джели заметила, что, пока муж не видит, она шепнула что-то на ухо Данте, а он почти незаметно кивнул в ответ.

– Хочешь поехать еще куда-нибудь?

– Нет. Спасибо.

– Ты даже представить себе не можешь, как я рад, что ты это сказала. Тебе понравилось? Я видел, как ты говорила с маэстро.

– На самом деле это он поздравил меня с тем, что я единственная женщина, у которой хватило смелости надеть на вечеринку не его платье.

– Amore! Я об этом не подумал. Мне очень жаль.

– Почему? Что есть, то есть. Когда я объяснила, что это платье моей прабабушки, он меня простил.

– Ты серьезно?

– Что – серьезно? Что платью восемьдесят лет или то, что он меня простил?

– Madonna, mia! И то и другое. Оно действительно такое старое?

– Моя прабабушка вела книгу учета своей одежды. Когда ведь куплена, сколько стоила, куда она ее надевала. Это платье от Мейнбохера, создавшего платье Уоллис Симпсон, в котором она выходила замуж за герцога Виндзорского. После их свадьбы прабабушка перестала его носить. Она не одобряла развод, отречение. Вообще, много чего не одобряла, но только не красивые наряды.

Джели понимала, что слишком разговорилась, но Данте, похоже, не собирался ее останавливать. Возможно, у него проснулся интерес к винтажной моде.

– У нас на чердаке сундуки, битком набитые платьями. И бабушкиными. В шестидесятые она была просто куколка, современница Твигги, но этот стиль больше подходит Соррел. К счастью для нас, Элли не имела никакого понятия, сколько стоит винтажная одежда, когда продавала фамильное серебро, чтобы заплатить кредиторам.

Она говорила и говорила. И все не о том.

– Платье просто великолепно, Ангел. Ты слишком увлеклась разглядыванием других и не видела, что все смотрели на тебя.

Он потянулся к ней, она сделала вид, что не заметила этого, и убрала руку, будто хотела поправить длинную черную серьгу.

– Маэстро очень понравился мой пояс. А это уже настоящий «Темный ангел».

– Надеюсь, ты ему это сказала.

– Да. Он поцеловал мне руку, дал свою визитку и сказал, чтобы я зашла к нему в следующем месяце. Когда закончатся показы.

– Думаю, это хороший результат.

– Он превосходит мои самые смелые мечты. – Возможно, так и есть. Завистливые боги позволяют осуществиться только одной мечте. – А ты добился того, чего ждал от этой вечеринки?

– Все это не для простого смертного, но ничего другого я и не ждал. То, что ты сама познакомилась с отцом, сильно облегчило задачу.

– В самом деле? Мне показалось, тебя это не особенно обрадовало.

– Нет. Как получилось, что ты с ним заговорила?

– О, как обычно. Ты же знаешь, как это бывает на вечеринках. Мы оказались рядом. Я искала тебя, он искал жену. Еще немного, и он бы увидел, как она плачет у тебя на плече; чтобы его отвлечь, я сама представилась ему как сумасшедшая кошатница.

– Значит, мне не почудилось, что в воздухе повеяло холодом. Поздравляю, Анжелика. Ты не только произвела впечатление на человека, известного всему Милану тем, что на него невозможно произвести впечатление, но и проявила чудеса дипломатии.

– Мои сестры были бы потрясены. Обычно я говорю то, что думаю, а потом расхлебываю последствия.

– Я восхищен твоей сдержанностью. Но сейчас мы одни, и ты можешь свободно поделиться со мной своими мыслями.

Вот оно как? Ни объяснений, ни попытки оправдаться? Значит, и у нее нет причины забывать то, что видела. И, нет, она никогда не забудет ту нежность, с которой он обнимал Валентину.

– Я думаю, ты пригласил меня, чтобы иметь повод увидеться с Валентиной. Рано или поздно она бросит твоего отца и вернется к тебе, и он это понимает. – Данте молчал, не пытаясь ничего отрицать. – И еще я думаю, что золотая рыбка будет нервничать одна в незнакомом аквариуме, так что этой ночью тебе стоит составить ей компанию.

Если твое сердце разбито, съешь мороженого. Оно остудит сердце и заглушит боль.

(Из маленькой книжки Рози про мороженое)