Между тем звуки в соседней комнате становятся громче и отчетливее, можно безошибочно понять, что там происходит. Алексей не видит этого, но четко представляет себе, как мертвец в гробу медленно, тяжело поднимается и садится. Закоченевшее непослушное тело с трудом слушается хозяина. Мертвые пальцы упорно скребут обивку гроба, жадно цепляются за края. Жесты отрывисты и неуклюжи – это лишь жалкая пародия на движения. Наконец, усевшись, покойный (или покойная?) пытается вылезти из гроба, и стол под ним слегка скрипит.

Алексей тонко, жалобно подвывает: он и не подозревал, что его горло способно воспроизводить такие жалкие беспомощные звуки. Пошевелиться невозможно: руки и ноги словно примерзли к кровати. Щекам горячо: господи, неужели он плачет?! Алексей закрывает глаза, а в следующую минуту, открыв их, видит, что на стене напротив двери появилась тень. Существо выбралось из гроба, слезло со стола и теперь приближается к двери. Тень колеблется, растет, густеет. Мертвец, подволакивая ноги, шатаясь из стороны в сторону, неуклонно движется вперед. Шаркающие, нетвердые шаги раздаются все ближе.

Внезапно Алексей понимает, что уже может двигаться. Путаясь в одеяле, вскакивает с кровати, склоняется над Марусей, трясет ее за плечо, стараясь разбудить. Из сведенной судорогой глотки по-прежнему доносится лишь слабый писк: он хочет закричать, позвать жену, но ничего не выходит. В панике оглядываясь на дверь, он замечает, что ночной гость неумолимо приближается. Еще минута, и мертвец заглянет в спальню! Надо спешить, надо спасаться! Алексей настойчиво, даже грубо трясет, тормошит Марусю, пытаясь вырвать ее из сна. В отчаянии принимается хлестать жену по щекам, надеясь, что от боли она придет в себя. Голова Маруси безвольно поворачивается. И в это мгновение он замечает, что кожа ее холодна, дыхания не слышно, а тело словно деревянное.

Алексей проснулся от собственного хриплого вопля и в первое мгновение никак не мог сообразить, где он и что с ним. Сел на диване, дрожа и дико озираясь по сторонам. Дыхание сбилось, его била дрожь, в горле саднило: видимо, он не только кричал, но и плакал во сне. Впервые в жизни рыдал от невыносимого, сумасшедшего ужаса. Постепенно успокаиваясь, он слез с дивана, натянул джинсы с футболкой и побрел на кухню. Выпил залпом два стакана воды, ополоснул лицо, посмотрел на часы. Полшестого утра. «Вот и отлично», – подумал Алексей, прекрасно понимая, что уже не сможет заснуть. Взял сигареты и вышел во двор.

Было ясно, свежо и холодно, по спине сразу побежали мурашки. Зато утренняя прохлада помогла окончательно прийти в себя. Алексей сел на влажную от росы скамейку и с наслаждением затянулся. Прошедшая ночь была из ряда вон. Не следовало есть столько мучного на ночь, не снилась бы всякая ерунда. Он вспомнил о приступе бешеного возбуждения. Такое впечатление, что Маруська взяла и подсыпала что-то в свои пирожки. Идея была абсурдной, Алексей помотал головой, отгоняя идиотские мысли. Докурив, вернулся обратно в дом. На цыпочках пробрался в спальню, посмотреть, как там Маруся.

Жена спала в той же позе, плотно закутавшись в одеяло, спиной к двери. По-прежнему поперек кровати. Странно. Алексей нахмурился и подошел ближе. Воспоминания о недавнем сновидении заставили его занервничать. Он наклонился и пригляделся к спящей. Маруся легко и почти беззвучно дышала, в этом сомнений не было. Не желая сам себе признаваться в своих страхах, Алексей все же вздохнул с облегчением. Медленно, стараясь не разбудить спящую, обошел кровать, чтобы заглянуть ей в лицо. Лицо было спокойно и безмятежно. Вроде бы все нормально. И тем не менее Алексей почувствовал, что в нем разрастается тревога. Проспать как минимум восемь часов и не перевернуться с боку на бок, не пошевелиться? И зачем ложиться поперек кровати?

Алексей настороженно окинул спальню взглядом. Ночью было темно, и он не мог этого заметить, но сейчас… Раздеваясь на ночь, Маруся обычно оставляла домашнюю одежду на стуле возле кровати. Как в пионерском лагере. Сейчас стул был пуст. Алексей осмотрел комнату внимательнее. Тапочки, как и положено, стояли возле кровати, а одежды нигде не было. Может, Маруся повесила ее в гардероб? Алексей прошел к шкафу и открыл дверцы. Платья, в котором вчера ходила Маруся, там не оказалось. Он не мог его не заметить – платье было ярко-желтого цвета, в веселую клеточку. Маруська сшила это платье сама и очень любила надевать дома.

Алексей озадаченно уставился на спящую жену. Хотя, собственно, никаких особых загадок. Других вариантов просто не имелось. Платье могло быть только на Марусе. Она улеглась спать в одежде. Но почему? Была пьяна? Алкоголем не пахло, и вообще это не похоже на Марусю. Выпила много снотворного, не успела раздеться, упала в постель и заснула? Чушь какая-то… Он быстро пересек спальню и приоткрыл край одеяла. Жена не шелохнулась. Мелькнул кусок желто-синей клетчатой материи. Алексей опустился на кровать и бессильно уронил руки на колени. Что происходит? Сил терзаться оставалось все меньше, нервы после бессонной ночи были на пределе.

– Маруся! – шепотом позвал он. – Малыш!

Потом еще и еще – уже громче. Потрепал за плечо. Она не реагировала. Алексей, стараясь подавить подступающую панику и отбросить навязчивые параллели с ночным кошмаром, принялся трясти жену, рывком перевернул на спину. Ее тело было безвольным и податливым. Неожиданно Маруся шумно, со свистом вздохнула и широко распахнула глаза.

Стыдясь сам себе в этом признаться, Алексей покинул дом с облегчением. Находиться там было тяжело, почти невыносимо. Будь он ребенком, так и понесся бы к калитке. Усевшись за руль, Алексей завел двигатель и некоторое время просто сидел, раздумывая о том, что произошло с ним и Марусей за последние сутки.

Вроде бы поводы для переживания смехотворны. Что мы имеем? Отрывок непонятно для чего написанного текста. Местные легенды, страшилки, домыслы, бредовые россказни и практически ничем не подкрепленные предположения. Нелепые порождения собственного пьяного рассудка, вряд ли существовавшие в реальности. Ночные кошмары. Неожиданно возникшая антипатия к женщине, которая могла бы стать его любовницей. Ну, это, кстати, и вовсе яйца выеденного не стоит: скорее всего, дело в пресловутых муках совести и чувстве вины перед Марусей, которую он же сам сюда и затащил.

Маруся… Вот с ней точно не все ладно. И с этим срочно нужно что-то делать. Она слишком замкнута и погружена в себя. Ничего вокруг не замечает. Слишком много таблеток. Слишком мало ест, высохла, как щепка. Слишком часто плачет и слишком мало (не считая сегодняшней ночи) спит. Слишком много «слишком»… Сегодня утром Маруська его, признаться, напугала. Эти огромные, распахнутые, невидящие глаза…

Она так ничего и не сказала, не ответила, когда он заговорил с ней. Некоторое время бессмысленно созерцала пространство позади его плеча, ни разу не встретившись с ним взглядом, а потом снова повернулась на бок и моментально заснула. Алексей сомневался, что Маруся вообще его видела, слышала, поняла, что он рядом. Наверное, это все из-за таблеток: снотворное все еще продолжало действовать. Вероятнее всего, жена переборщила с дозой. Что ж, пусть выспится. Придет в себя, и они поговорят. Алексей решил, что расскажет ей обо всем, хватит уже этих тайн Мадридского двора. А потом они вместе решат, как быть дальше. Остаться или уехать.