Проехав дальше аул, я встретил урядников. Поговорил с ними. Они в один голос заявили, что поведение Тарковского не только разложило и возбудило недовольство всего полка, но что и всё население озлоблено и против Тарковского, и против всего полка и требует, чтобы полк оставил пределы селения.

Наконец, я виделся с офицерами, и они мне категорически заявили, что не могут и не будут больше служить с Тарковским и просили меня принять полк. Я сказал, что переговорю с Тарковским.

В тот же день я увиделся с Нухом. Нух признал, что он действовал неправильно. Но, говорит, что отношения его с полком настолько испортились, что он должен оставить полк. Просил меня принять полк и боевой участок.

Гражданская война. Волнения в Нижнем Казанище

Я тогда сказал Тарковскому, что если он откажется от полка при всех офицерах и урядниках, то я согласен принять полк.

Сейчас же по принятию полка (при всех) передо мной стал вопрос об урегулировании взаимоотношений между полком и жителями. По всему было видно, что отношения крайне обострены и население раздражено.

Собрав сельчан, я доложил им, что полк признал поведение командира полка Нуха Тарковского неправильным, и Нух оставил полк. Теперь полк принял я. Полк имеет задачу бороться против большевиков и будет продолжать выполнять эту свою основную задачу, в другие же дела полк впредь вмешиваться не будет. Затем я их прямо спросил: «Изменят ли они своё отношение к полку?»

Крестьяне выслушали мою речь очень внимательно, но, видимо, изменить свою отношение к полку не могли. Репутация полка была испорчена. Они в один голос требовали, чтобы полк ушёл из селения, что держать его в селении они больше не могут.

«Мы не за большевиков, но заставить нас идти с вами тоже вы не можете. Уходите, и мы сами решим, как нам быть».

Видя, что тут ничего не поделаешь, я сказал им, что заставлять их идти и драться в наших рядах мы не хотим, заставлять их содержать полк тоже не намерены, но что я требую, чтобы они не выступали против нас. Что же касается полка, то полк уведу я из селения сегодня же.

На этом мы с ними разошлись.

В тот же день я собрал полк и оставил селение Нижний Дженгутай. Часть полка – 2 сотни – я оставил около Али-Тала на хуторе Нурича (по дороге из Дженгутая на Аркас, а с остальными отправился на Аркас. Тарковский поехал со мной в Аркас). В первом полку тогда было человек 200, он был сформирован Тарковским в Хунзахе из всадников 1 и 2 полка, в моём полку было тоже человек 250.

Гражданская война. Убийство Махача Дахадаева

О шуринских событиях в середине сентября слух дошёл до меня, когда я прибыл в Аркас. Там же я получил извещение, что Махач выехал из Шуры в направлении на Дженгутай–Леваши. Посоветовавшись с Нухом (хотя я и принял командование, но по всем вопросам советовался с ним), я решил его перехватить. Для этой цели я выслал в Дженгутай сотню под командой Нуредина Акаева. Перед самым отъездом я предупредил его, чтобы он был осторожным при исполнении поручения, что Махач нам нужен живой. С другой стороны, я обратил его внимание на то, что нам с Нижним Дженгутаем ссориться в этот серьёзный момент совершено невозможно. Поэтому всю операцию окружения и захвата Махача он может произвести только в том случае, если нижнедженгутаевцы не будут этому противиться. В противном случае лучше ему вернуться назад.

Нуредин выехал, но вернулся, даже не доехав до Дженгутая. Я в тот момент не занялся этим вопросом и не знаю сейчас, почему он вернулся: настроение всадников показалось ему подозрительным, или у него самого не было охоты ловить Махача, не знаю.

Дня через два ко мне в Аркасе прибежали два типа. Один из них – бывший прапорщик из Нижнего Дженгутая. Он командовал у большевиков сотней.

– Убили, – говорит.

– Кого?

– Его.

– Кого его?

– Махача…

Я был поражён и крайне возмущён. Нух, сидевший тут же, тоже был в замешательстве. Мёртвый Махач никому не был нужен. Одна эта жизнь никакого вопроса не решала. Нам Махач нужен был живой. Но было уже поздно.

Лазарь Бичерахов

– Ты, вероятно, это сделал, чтобы загладить свою службу у большевиков, – презрительно бросил ему Нух.

– Нет, – был ответ.

Сейчас не помню подробностей, но, по его словам, вышло так, что он сам, по своей инициативе, организовал верхнедженгутаевскую молодёжь, устроил засаду, схватил Махача и расстрелял его.

Родственница дженгутаевского бека мне потом рассказывала, что она видела, как проводили Махача мимо их дома. Он остановился и попросил воды. Ему вынесли воды, но что было дальше, она не знает.

В это время у нас с Верхним Дженгутаем не было никакой связи. В то время, когда я с полком шёл из Нижнего Дженгутая в Аркас, мне встретились Казалинцев и Патимат Тарковская, которые спустились с гор и уехали в В. Дженгутай.

Убийца Махача ни тогда, ни после у нас не служил. Он после сообщения передал нам взятые у Махача, кажется, 150 тыс. руб. денег и ещё какие-то бумаги, и больше его не видели.

В моей памяти сохранились слухи, которые тогда ходили среди крестьян. Говорили, что Махач выехал из Шуры с Джамалдином Кулецминским. С ним же он приехал в Нижний Дженгутай. Махач будто бы сказал Джамалдину: «Если мы пойдём дальше вместе, то можем оба погибнуть, а если разойдёмся, то один из нас дойдёт до места». Они поделили деньги, которые были при Махаче, и пошли разными дорогами…

Роль и значение появления отряда Бичерахова в Дагестане мне долго не были понятны, да и до сих пор неясны.

Бичерахова я знал раньше и имел случай оказать ему как офицеру большую услугу однажды в Пятигорске. Но я никак не мог себе представить его роли в революции.

Переговоры с Бичераховым Нух начал совершенно самостоятельно, значительно раньше, чем я приехал на Араканский фронт, и, следовательно, до занятия нами Шуры и до убийства Махача.

Во время этих переговоров Нух Бек однажды ездил к Бичерахову в Петровск. Насколько мне сохранила этот факт память, эта поездка была совершена с ведома большевиков. Автомобиль был подан Тарковскому в Буглен, на участке фронта, где стояли большевистские части. Нух приехал в Буглен верхом, оставил там свою