— Тогда вы и ушли из школы?

— Да. Трудно учить чужих детей, когда к своему ребенку ключик подобрать не можешь.

Тихонько ступая, придерживаясь за стену, я вернулась в туалет. Отдышалась. Умылась. Выждала еще минуты две и пошла назад.

— Все хорошо, Настюш? Что-то ты долго, и…

— В глаз что-то попало, — успокоила я встревожившуюся маму. — Вроде вымыла, и все равно щиплет.

— Дай-ка я гляну. Да нет ничего. Оцарапала, наверное.

— Наверное. Скоро пройдет. А где там обещанные шанежки?

Выбрались тем же путем. Дошли до пустующей остановки.

— Такси возьмем? — спросил меня колдун. — Автобусы уже не ходят.

— Ходят, одиннадцать всего, только редко. Но если ждать не хочешь, можно такси.

— Что-то случилось? Хмурая ты какая-то.

— Да так, ностальгия. Школа, детство золотое… А есть настоящие феи?

— Что? — растерялся не ожидавший такого вопроса Сокол.

— Феи. Настоящие. Как… как в сказках. Феи, эльфы, единороги?

— Хочешь, русалок покажу? У вас тут водятся, кстати. Настоящие.

Я вспомнила наши речки, в которые годами сливается всякая дрянь с заводов, — город-то промышленный, и попыталась представить, как выглядят обитающие в такой среде русалки. Картинка вышла жутковатая.

— А фей и единорогов нет?

— Грифон есть, — вдруг улыбнулся колдун. — Хочешь прокатиться?

— А… — Я застыла: предложение было более чем заманчивым. — Хочу!

— Тогда высматривай такси, а я пока позвоню. — Он поставил на асфальт пакет и достал телефон. — Василь Василич, доброго… что у вас там. Свободны? Да мне бы на грифоне полетать. Нет, не по служебным надобностям — по личным. Добро! Я? Я тут, почти на Азовском Лукоморье. Записывайте координаты.

Машина давно уже выехала за город: направление показывал Сокол, сверяясь с картой на экране телефона. Еще несколько километров — вывернули на грунтовку и притормозили на окраине кукурузного поля.

— Заберете нас ровно в шесть здесь же, — сказал колдун водителю, расплачиваясь.

Тот поглядел на купюру, на колдуна, явно не ждущего сдачи, и радостно кивнул. Показалось, что хватило бы и меньшего, чтобы таксист на неделю сдался в добровольное рабство вместе с авто. А еще подумалось, что полеты на грифоне — не такая уж хорошая идея: темный отзвонился Натали, но причин задержки не уточнял, и Сережка, наверное, будет волноваться…

— Что он подумает?

— Что мы решили наворовать кукурузы на колхозном поле. — Сокол отнес мой вопрос на счет таксиста.

За городом, где не было фонарей и желтых окошек многоэтажек, соперничающих со светом звезд, сбросившее вуаль заводского дыма небо казалось выше и ярче. Если долго стоять и смотреть вверх, голова может закружиться от этой высоты и чистого сияния далеких светил, а лишние мысли утонут в свежем запахе трав. Стоило приехать сюда даже только для того, чтобы вырваться с раскаленных улиц… Подышать немножко, и назад!

— Ложный вызов влетит мне в копеечку, так что и не думай! — предупредил мои намерения Сокол. — Шагай веселей.

Грифон уже ждал. Приземлился посреди поля, безжалостно вытоптав все вокруг: мощное стальное тело, хищный клюв, гордо растопыренные крылья. На округлом боку монстра чернели выбитые трафаретом буквы: «GRIFON».

— Это… самолет? — выдохнула я разочарованно и вместе с тем восхищенно.

Колдун обернулся и пожал плечами:

— Для кофемолки вроде бы великоват.

Я представила, какие при таком раскладе будут феи: модельной внешности девицы в строгих пиджачках, коротких узких юбочках и на высоченных шпильках, бегло отстукивающие наманикюренными пальчиками по сенсорным дисплеям новомодных планшетов, листая прайсы предлагаемых чудес. И чем они лучше резвящихся в сточных водах русалок?

Но сказать ничего не успела: с тихим жужжанием отъехала вверх панель на борту самолета, и в светящемся проеме показался какой-то человек.

— Явылыся, не забарылыся! — прокричал он радостно.

Признаюсь, «аглицкая» речь из его уст смутила бы меня меньше, чем этот веселый украинский говорок.

— Ну шо, Соколыку, политаймо?

— Полетаем, Василь Василич, — с готовностью отозвался Соколик.

Пилот спрыгнул на землю. Коренастый мужичок лет пятидесяти в коричневом летном комбинезоне и кожаном шлеме со сдвинутыми на лоб окулярами — подобные костюмы я видела только в кинофильмах прошлого столетия, и рядом с суперсовременной техникой такая экипировка выглядела несколько неуместно.

— А цэ хто з тобою? — Мужчина оценивающе пригляделся ко мне, а под пушистыми усами расплылась добродушная улыбка.

— Это Ася, она местная.

— Бачу. Тики в нас таки видьмы гарни! Тай взагали. Люблю украинську прыроду, — потянулся он, — гарячий борщ, холодну воду и повну пазуху цыцьок…

— Василь Василич!

— А я что? Я ничего, — захлопал глазами дядька, переходя на чистейший русский. — Летим-то куда?

— В заповедник. В третий. Барышня чудес изволит.

Если честно, барышня уже ничего не изволила, но всерьез опасалась взбучки за «ложный вызов». Да и где-то там, в глубине души, под страхом и сомнениями точил зубки червячок любопытства. К тому же, когда еще дождусь, чтобы мне персональный самолет подогнали?

— А может, в шестой? — предложил пилот. — Ближе, и выйдет дешевле. А там тоже чудеса и леший бродит. Русалка на ветвях, избушка на курьих ножках. Бутылку местной медовой с перцем прихвати, так кот ученый тебе столько сказок порасскажет!

— Да нет, просили фей и единорогов.

Я смущенно опустила глаза.

— К единорогам сейчас не сезон, — авторитетно заметил Василь Васильевич. — Кобылы жеребые, кусаются, сволочи! А к феям примчу. Расплачиваться как будешь? Наличкой или…

— Или. — Сокол достал из бумажника пластиковую карту.

К моему удивлению, в кабине «Грифона» нашелся портативный платежный терминал. Колдун чиркнул кредиткой по магнитной ленте, пилот ввел сумму, и терминал, помигав дисплеем, выплюнул длинную полоску бумаги.

— Ну что, в добрый путь? Экипаж желает вам приятного полета.

Отделенный от кабины перегородкой салон был уютным и светлым, но очень тесным: всего два кресла, разделенные узким проходом, да и заходить пришлось согнувшись. Иллюминаторов не наблюдалось, стены были обшиты бархатной бежевой тканью в тон чехлам на сиденьях, а пол устлан мягким ковром, таким же светлым, и мне неловко было ступать по нему в грязных после прогулки по полю кроссовках. Но, странное дело, следов от обуви на пушистом ворсе не оставалось.