называемый Океан ци является не только вместилищем жизненной силы, но и сам способен её вырабатывать, пусть и в довольно небольших объёмах. Наставник Дой объяснил это тем, что, пополнив даньтянь извне, ученики секты как бы пробудили его от долгой спячки и вернули к тому состоянию, в котором он пребывал ещё в те времена, когда нынешние ученики секты находились в материнских утробах. Дальше, со слов всё того же Доя, только от нас зависело, как далеко мы сможем зайти в развитии своих даньтяней и улучшении собственной ци. Он назвал этот процесс культивацией.

И вот эта самая культивация меня что-то совсем не прёт. Более муторного и унылого занятия я ещё не встречал. Это же каким надо быть извращенцем, чтобы часами напролёт сидеть на одном месте и мысленно погружаться в этот свой Океан ци. А ведь как нам поведал наставник Дой это только начало, и дальше мы должны будем не только пассивно созерцать свой даньтянь, но и двадцать четыре на семь гонять туда-сюда собственную ци, а ещё впитывать её из окружающего мира. И все эти мучения только ради того, чтобы научиться контролировать эту самую ци и перейти ко второй ступени культивации — непосредственному изучению боевых искусств. А точнее, к Шелковой ладони — первому стилю секты Мудан.

И ведь никуда не денешься, придётся мне эту Шелковую ладонь учить, а то в случае отказа недолго и с сектой попрощаться. Остаётся лишь надеяться, что никто из моих знакомых так никогда и не узнает, чем я тут занимался. А то ведь засмеют, точно засмеют. Да и как тут не засмеять, если само название Шелковая ладонь звучит так, будто это не крутой стиль боевых искусств, а техника прямиком из дрочьсалона.

Эх, жизнь моя — жестянка, ну хоть первый тренировочный снаряд себе недавно соорудил — и то хлеб.

Взгляд сам собой падает на самодельную штангу, собранную на скорую руку из пары «краденых» гирь и обычного черенка от метлы.

Ох и намаялся я, пока те грузы к палке приматывал, но зато теперь мне куда сподручней тренироваться. Да и дверь отныне всегда на своём месте. Правда, толку от неё хрен да маленько. Я тут заметил недавно, что из моей комнаты стали пропадать съестные припасы. И я, кажется, догадываюсь, кто стоит за этими подлыми кражами. Наверняка это мелкий засранец Шень постарался! Только он может блуждать по всей ученической обители так, чтобы его никто не заметил.

Но есть и ещё одна странность, тот мешочек с остатками пилюль возвышения тоже куда-то пропал. И вот тут уже у меня никак не получается винить в его исчезновение Шеня, потому как спрятан он был не где-нибудь, а в зазоре между стеной и моей кроватью. Шень просто не сумел бы его извлечь без должной подготовки, а я, в свою очередь, точно заметил, если бы в моей комнате устроили перестановку. Нет, во всём этом деле замешан кто-то ещё. Но кто?

* * *

Маленький крыс с интересом наблюдал за своим спасителем. Высунув мордочку из норы, он следил за странным двуногим — тем самым существом, чей запах он почувствовал незадолго до того, как обрести новую жизнь.

Своим крошечным мозгом он ещё не до конца понимал, какая связь между этим двуногим и его собственным спасением. Но тем не менее какое-то новое доселе невиданное чувство подсказывало юному крысёнку, что перед ним тот, кто совсем недавно спас его от неминуемой смерти.

Таким образом, юный крыс сам того не подозревая открыл для себя такую концепцию, как причинно-следственная связь.

Раньше будучи обычным мелким грызуном, он никогда не задумывался над тем, к чему могут привести его действия или действия окружающих. До недавнего времени вся его жизнь крутилась вокруг одного — добычи пропитания и размножения. И вот в один прекрасный миг всё перевернулось.

В ту секунду, когда умирающий зверёк слизал странную пыль со своей шёрстки, весь окружающий мир резко изменился. Или скорее это он сам изменился и теперь смотрел на этот новый дивный мир совсем другими глазами.

А причиной этих изменений стала, конечно же, ци из перетёртых пилюль возвышения. Но об этом крысёныш в тот момент не знал. Да чего уж там, он в тот момент о многом не знал. Но в одном маленький грызун был уверен, он изменился и стал…умнее.

Это неожиданное открытие поразило малыша. Внезапно все те вещи, что до этого были ему непонятны, начали обретать смысл.

Но произошло это не сразу. Поначалу маленькому грызуну было не до мозговых штурмов, в первые секунды после внезапного пробуждения он был поглощён нестерпимым жаром. Какой-то невидимый и неосязаемый огонь поселился в его маленьком теле и не давал крохе покоя. Этот огонь словно бы побуждал его к действию и придавал сил. Получив эту неосязаемую поддержку умирающий от голода крысёныш, наконец, зашевелился и первым делом пополз на свет. В ту самую сторону, откуда не так давно прилетела спасительная, полная жизненных сил пыль.

С каждой секундой лапки грызуна всё сильнее ускоряли свой ход, и вот через какое-то время он всё-таки выглянул из своей маленькой норки. И первым, что он увидел было двуногое существо. Поначалу малыш испугался. Но причиной его испуга стал не внешний вид двуногого. Отнюдь. Подобных существ на своём коротком веку он повидал немало. Куда больше маленького грызуна удивили непонятные и на первый взгляд глупые потуги этого существа. Двуногий зачем-то из раза в раз поднимал и опускал на пол деревянную ветку, к концам которой были привязаны блестящие, тяжёлые даже на вид камни.

Наблюдая за его потугами, малыш внезапно ощутил странную дрожь во всём теле. На него снизошло странное озарение. Маленькие лапки сами собой потянулись за крохотным камушком и воздели его над головой. В этот момент крысёныш ощутил, как нестерпимый жар постепенно уходит из его живота и переселяется поближе к ладошкам. Это стало для него полной неожиданностью.

Но на этом грызун не остановился. Вторя за странным двуногим, крысёныш опустил спасительный камень до уровня пола, а затем снова вскинул его над головой. Сделав это, он внезапно почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение.

И тут малыш, наконец, понял, как ему побороть невидимый огонь — надо всего лишь повторять за странным двуногим.

* * *

Припасы продолжали пропадать. Я запирал дверь, подпирал её собственной кроватью и даже пару раз спал в обнимку с драгоценной едой. Но ничего из этого не помогало. Гадкий воришка словно бы