Военные облюбовали себе район Софии на юге Царского Села, а заслуженные отставники – центр города, вокруг Екатерининского собора и Гостиного двора, застроенный уютными особнячками, воспетыми позднее Осипом Мандельштамом:

Что же касается семейств чиновных отцов, служебные интересы которых были связаны с Петербургом, то тут, разумеется, предпочитали занимать съёмные квартиры в домах, расположенных неподалёку от Царскосельского вокзала. Этот квартал между железной дорогой и городом был спланирован Г. Фосатти ещё в конце 1830-х годов, когда первая железнодорожная ветка России только-только начала действовать, однако застройка шла медленно, с существенными отклонениями от замысла архитектора. По мере возрастания перевозок становилось ясно, что вокзальную часть всё равно придётся расширять и реконструировать, что и осуществил в 1849–1852 годах К. А. Тон, который возвёл новый вокзал и спроектировал привокзальную площадь и подъезды к ней. Здание этого вокзала, увенчанное изящной часовой башенкой, и примыкающие к нему павильоны с залами ожиданий, буфетами и багажными помещениями, отдельно для каждого из трёх пассажирских классов и для особ императорской фамилии, исправно служили до конца столетия, ежедневно принимая пёструю толпу пассажиров, едущих на службу в столицу и возвращающихся после рабочего дня обратно в Царское Село[97].

От южного завершения такой же миниатюрной, но удобной, как и сам вокзал, прямоугольной Привокзальной площади лучами расходились три улицы: Жуковско-Волынская, вдоль железнодорожного полотна в сторону Фридентальской немецкой колонии, Бульварный переулок, ведущий к Московским воротам и военным казармам Софии, и Широкая улица, направленная на Запад, к городскому центру. Северная же сторона площади продолжалась далее выгоном и провиантскими магазинами, завершавшими город на Петербургском направлении.

Семейство Горенко, переместившись из Петербурга в Царское Село в 1892 году, поселилось на углу Широкой улицы и Бульварного переулка в доме, который Ахматова именует в своих записках «холодным» и «первым от вокзала», т. е. выходящим прямо на Привокзальную площадь. С этим домом, о котором сейчас не имеется никаких определенных сведений, связаны самые ранние ахматовские детские воспоминания, зафиксированные в её сознании с поразительной топонимической точностью:

То, почему «зелёное, сырое великолепие парков» тут стоит на первом месте, ясно любому, кто хоть раз побывал в Царском Селе. Легко представить, как поразил маленького ребёнка, пребывавшего до того в каменной тесноте петербургского центра, зелёный простор, окружающий Екатерининский и Александровский дворцы[98]. Однако дворцовые парки были расположены на другой стороне города, так что ежедневные «прогулки с няней»[99], разумеется, ограничивались для детей близлежащими к дому окрестностями царскосельской вокзальной части XIX века. Отсюда – тоновский архитектурный комплекс станции (где, по семейным преданиям, Ахматову благословил св. Иоанн Кронштадтский, приехавший в Царское Село), выгон на севере от площади и особенно «маленькие пёстрые лошадки», первое живое и яркое пятно в земной памяти крохотной девочки, начинающей сознавать себя.

Царскосельский скаковый ипподром, построенный ещё в 1841 году по проекту Альберта Кавоса, архитектора петербургского Мариинского и московского Большого театров, был расположен прямо напротив выгона, по другую сторону железнодорожного полотна с вокзалом. Это было великолепное сооружение, в амфитеатре которого помещалось до 1000 человек, а окружность заключала две версты. Скачки, где с 1876 года действовал тотализатор, проводились тут регулярно два раза в неделю, с начала июня до половины августа, и были весьма важной летней составляющей светской жизни как Царского Села, так и Петербурга, откуда на состязания приезжали толпы игроков и зрителей. Учитывая временные границы скакового сезона, можно предположить, что появление в Царском Селе семейства Андрея Антоновича и Инны Эразмовны Горенко приходится именно на летние месяцы 1882 года, когда их трёхлетнюю дочку так поразила праздничная картина предуготовлений к очередным заездам:

Этими стихами Ахматова в 1912 году откроет свою первую поэтическую книгу. Одесса и Петербург не пробудили её от младенчества; с самого начала сознательных дней она помнила себя царскосёлкой.