потоке встречного ветра, полностью закрыв обзор преследующим сновигаторам американцев. Через мгновение из растворяющегося снежного тумана показался нос стремительно движущегося вперёд сновигатора «Джокера». На кураже только что проведённой успешной атаки он не сбросил скорость и не успел вовремя сообразить, что задумал его противник в ответ на удачное попадание. «Уходи вправо!!!» — единственное, что успел прокричать «Джокер» в эфир своему напарнику, перед тем, как попасть в шквальный расстрел в упор с неизбежным столкновением. Перед манёвром Йозеф успел активировать на панели управления режим фиксации боевой гашетки и, дождавшись появления врага, нажал на курок и выдернул рычаги катапультирования. Стеклянная крышка кабины отлетела в сторону, а выстрелившее вверх кресло пилота взорвало пиропатроны раскрывшегося парашютного купола, и Йозефу представилась исключительная возможность наблюдать финальное сближение двух сновигаторов с высоты двадцати метров, медленно спускаясь вниз на парящем оранжевом парафойле. «Джокер» же, получив в упор серию катастрофических для машины повреждений, увёл её влево, зацепив своим правым бортом левую сторону отстреливающего весь свой боевой ресурс «Juger Wolf». От сильного удара по касательной немецкий сновигатор развернуло и оставшимся правым орудием он ещё успел несколько раз попасть в упор с близкого расстояния в сопла энергетических установок затухающего американского «Antarctic Fantom», который, потеряв инерцию и скорость на разрушенной и просевшей подвеске начал зарываться в снег, как американский буйвол, поверженный индейскими стрелами и падающий вниз на подкошенные передние копыта. Судьба «Джокера» в этой схватке была решена, а «Малыш Хью» стремительно пролетел мимо, едва успев уйти вправо от столкнувшихся машин, хаотично извергающих заряды, разрывающие снег вокруг.

ГЛАВА XVII. ФИНАЛЬНАЯ РАЗВЯЗКА

Как обычно и бывает после всех ярких событий, происшествий и поединков в самом конце остаются два главных героя один на один, и этот случай не стал исключением для тех, кто, так или иначе, был в курсе острого столкновения интересов двух мощных государственных систем, которые происходили сейчас на необъятных снежных просторах в центре огромного антарктического материка. Если бы кому-нибудь представилась возможность описать те эмоции, которые за всё это время испытали пилоты обеих команд, то он наверняка бы отказался в виду необъятности всех чувств и высочайшей степени переживаний, связанных с упорным внедрением в колоссальную систему острого противоборства двух профессиональных структур, окружённых плотным кольцом серьёзных идеологических противоречий, включая и собственное мнение, которое всегда почему-то должно было оставаться позади, как самый ненужный и незначительный фактор происходящего. Стоило ли бы при этом объяснять, что могли чувствовать два человека после всей этой тяжёлой и затянувшейся высокоскоростной полярной «резни», используя высокие технологии и сложные механизмы, оставив позади своих друзей и напарников, поверженных в смертельно опасном бою именно в тот момент, когда один и из них, вырвавшись навстречу антарктической пустыни, стремился лишь к тому, чтобы поскорее убраться отсюда к себе на станцию целым и невредимым, а второй — догнать и уничтожить его, чего бы это ему ни стоило. Но в любом случае оба пилота вышли из зоны Трансатлантического хребта и теперь продолжали свою свирепую гонку, продвигаясь по Полярному Плато в направлении Западной Равнины, расстояние до которой от места выхода из области гор составляло пятьсот шестьдесят три мили. Естественно, что скорость, с которой двигались оба участника погони, была максимальной и не опускалась ниже ста девяноста миль. В таком скоростном режиме на преодоление этого расстояния им потребовалось бы чуть больше двух с половиной часов, и это было очень важным фактором, потому что порог допустимости продолжения этой схватки теоретически заканчивался именно на границе Полярного Плато и Западной Равнины. Естественно, что Брайн Хейс по кличке «Малыш Хью» не получал чётких указаний по поводу допустимых территориальных пределов для выполнения своей миссии, но в то же время он, как и все остальные хорошо понимал, что слишком удаляясь от границ своей станции «Амундсен-Скотт» и приближаясь к области расположения немецкой станции «Ноймайер» даже при положительном исходе операции, в случае повреждения немецкого сновигатора с последующей его остановкой, он просто рискует потерять основную цель потому, что, в конечном счёте, её отобьёт эвакуационный отряд противника, который достигнет места поражения раньше, чем его собственный именно по банальной причине разницы расстояний.

Не смотря на, казалось бы, простую тактику исхода двух противостоящих позиций, оба пилота столкнулись с довольно сложным анализом стратегии продолжающейся погони в новых условиях. «Малыш Хью», двигаясь по открытой практически ровной снежной поверхности и периодически проводя огневые прицельные атаки сзади, используя для подхода к цели форсаж, осознал, что таким образом он тратит огромную часть драгоценной энергии, которая супротив высокому профессионализму Ганса Майера, просто улетала даром, в разы снижая потенциал к продолжительному преследованию. Поэтому через несколько серий таких атак, он прекратил свои попытки, чтобы в устоявшемся режиме скоростного преследования обдумать другую технику достижения необходимого результата.

Ганс Майер тоже сидел, как на иголках, каждую минуту держа на остром контроле приёмы резкого вступления в бой, которые сразу подразумевали под собой разворот и боевую атаку по противнику. В этом случае ошибки были не допустимы и цель однозначно должна была быть поражена, поэтому для тонкого расчёта, необходимо было постоянно прокручивать в голове целую серию тактических расстановок и вариантов, учитывая внутренние технические параметры и внешние факторы меняющегося ландшафта до мелочей, таких как лёгкие прыжки на небольших снежных сдвигах, надутых ветром и спрессованных временем. Одним из таких вариантов был как раз резкий разворот сразу же, после прохождения такого естественного трамплина, когда преследующий противник выходит на прыжок и не подозревает о внезапном манёвре впереди идущего сновигатора, при этом он, находясь уже в прыжке, теряет прицельную возможность, а с нею вместе и встречное отражение огня. Этот приём немцы отрабатывали неоднократно, его коварство заключалось в том, что машина после приземления и разворота уводилась не прямолинейно назад, а плавно в сторону, таким образом, находящийся ещё в прыжке противник, шёл прямолинейно по всей прицельной линии и практически становился удобной пересекающей фронтальную линию огня мишенью. Практика показала, что любые манёвры противника после приземления слишком растягивались по времени, позволяя удобно обстреливать цель в хорошем горизонтальном интервале, двигаясь назад. Разворот был достаточно сложным и начинался ещё в прыжке с использованием боковой аэродинамики и выполнением частичного воздушного кручения. Основной проблемой при выполнении такого манёвра был быстрый и чёткий переход на реверс, чтобы при приземлении не потерять инерцию машины, уходящей в разворот на сто восемьдесят градусов. Каждая новая ступень снежного наста, выше полу метра, являлась для Ганса Майера натянутым спусковым курком, который оставалось только дожать до