А если есть передатчик, то есть и приёмник. А если есть приёмник, то должно быть и хранилище информации – ноосфера, Высший Разум или как иначе называемое хранилище. Не так ли?

Любой вопрос нужно дожимать! Положим рабочей гипотезу о повышении вокализации (об обогащении гармонии) акустических звуков людской речи по мере движения в глубины истории. Что из этого следует? Главное – для записи всех звуков речи будет требоваться всё больше и больше графических символов или их сочетаний. Частично эта тенденция подтверждается слоговым алфавитом докириллического письма русов – руницы, в которой можно насчитать 126 знаков. Бесконечен ли этот процесс увеличения количества звуков речи при движении вглубь времён? Во всех ли языковых группах мы наблюдаем эту тенденцию? А если где-то не наблюдаем, не значит ли это, что тот язык и не такой уж древний, как считалось ранее?

Обязан предупредить: текст этой части книги логически выстроен не очень. Мне просто захотелось побыть литературным импрессионистом.

Музыка без пауз. Так разве бывает? В речи – да, но не в каждой фразе, а в письменности – пожалуйста: мы видим в древних текстах сплошной поток символов. Нет ли здесь противоречий между музыкой живой речи и отражением этой речи на письме? Если «да», то везде ли это противоречие существовало?

От этой точки текста начинается изложение гипотезы в форме небольшого марафона по сравнению письменности ряда народов и выходу рассуждений на идею об искусственно созданной сложности освоения русскими детишками грамоты уже во времена князя Ярослава, что привело, на мой взгляд, к постепенному затуханию скорости роста уровня образования в стране, наступлению Эпохи Моли. – Печальная тема.

Поначалу энергично взглянем на текст:

Люди с большой практикой чтения даже и не заметят подвоха, «проглотив» этот текст на раз-два! В чём же состоит «фокус» быстрого прочтения этой химеры, но кажущейся таковой лишь на первый взгляд? По мере освоения грамоты мы перестаём проговаривать каждую букву по отдельности, очень быстро переходя к слоговому чтению; со временем, с наращиванием навыков общения с книгой мы запоминаем и начинаем читать слова целиком, но при соблюдении двух правил: первая и последняя буквы каждого слова должны оставаться на своих местах (1), при этом в слове возможны любые внутренние перестановки букв, но без их потерь (2).

Но и это не предел совершенства навыков чтения: натренированный распознаванием слов человеческий центральный процессор (т. е. мозг) вполне может справиться и с блоковым чтением, с распознаванием текста не по алгоритму слово-за-словом, и даже не фраза-за-фразой, но целыми блоками – абзацами и целыми страницами. Главное условие успеха в освоении этой техники скорочтения[27] состоит в способности подавить внутреннюю артикуляцию, развить боковое зрение и подразумевается как само собой разумеющееся присутствие жажды знаний, которая, естественно, уже должна была быть ранее конвертирована в значительный опыт прочтения текстов традиционным способом слово-за-словом.

Мы привыкли к тому, что слова на письме отделяются друг от друга, что существуют строчные и прописные буквы, что текст пестрит знаками препинания, и наконец как само собой разумеющееся мы воспринимаем структурированные тексты (абзацы, главы, списки, таблицы, шрифты… – стили вёрстки). Но так было не всегда.

Утверждаю, что отделение на письме слов друг от друга очень существенно освобождает процессор (мозг) от дополнительной нагрузки, делая усвоение текстовой информации доступной значительно большему кругу лиц, даже знакомых в своей жизни с содержанием лишь единственной книги. Полагаю в этой связи, что цивилизационное отставание России от Западной Европы во многом обусловлено упрямством монахов, отечественных законодателей письмовождения, игнорировавших на протяжении многих столетий столь очевидный факт и обосновывавших при этом своё противление здравому смыслу ссылкой на «священность Писания» и, соответственно, на недопустимость какого-либо изменения способа записи языка этого Писания, как, впрочем, и записей не церковных. Им явно слон наступил на ухо, – ведь красота музыки во многом лежит в паузах!

Впрочем, отсылка к отсутствию здравого смысла – это из серии штампов о якобы дремучести элит как Древнего мира, так и Средних веков. Ничего подобного! Имена интеллектуалов Руси можно перечислять десятками; чего стоит, например, «министр иностранных дел» при Иване III, думный дьяк Фёдор Васильевич Курицын – знаток четырёх иностранных языков (в том числе венгерского), писатель, издатель, общавшийся в Будапеште со вдовой Влада Цепеша; трудами Курицына и появилось на Руси «Сказание о Дракуле» (дракула – сажатель-на-кол, букв.).

Скорее, всё много проще и противнее, по четырёхчастному алгоритму: бог не может говорить на языке людей (1), для его общения с людьми нужны попы, слуги только бога (2), попы должны иметь на руках текст указаний бога (3), текст не должен быть понятен пастве, иначе какой же это текст от бога (4)? Проще говоря, стиль письма сплошным потоком символов – это всего лишь религиозная криптография, источник надувания щёк попов и, естественно, в конечном итоге – основа их власти и источник их доходов.

Можно сравнить эту ситуацию с другой, которая сложилась в отношениях Россия-Китай на забайкальской границе Кяхта-Маймачен в XIX веке. Китайский император издал тогда указ о запрещении обучения русских купцов китайскому языку и, наоборот, о необходимости китайским купцам прилежно изучать русский, – а чтобы никакие торговые, да и государственные секреты не перетекли из Китая в Россию, но чтобы русские секреты были известны в Пекине!

Традицию письма сплошным потоком символов можно наблюдать практически во всех древних текстах, например в древнем левостороннем авестийском письме, правостороннем санскрите, а также в левостороннем иврите.

Взгляните (просто для интереса) на образцы двух первых письмен, но в графике из современных учебников: их авторы просто пожалели студентов, приводя примеры с разделением потока символов на слова и слоги.

Зороастрийский вариант записи фрагмента одной из книг Авесты (на специально созданном авестийском языке):