этого махарани вновь села, воспользовавшись помощью двух слуг, и мрачно сообщила махарадже:

— Первин-мемсагиб приехала решить, где вы будете учиться.

— Первин-мемсагиб, вы наша новая учительница? — Князь Джива Рао посмотрел на нее с подозрением.

— Нет, на этот счет можете не волноваться. Я юристка — вы слышали про такую профессию? — Мальчик покачал головой, и Первин мягко пояснила: — Моя работа — выслушивать разных людей и помогать им договориться. Полное мое имя Первин Мистри. Если хотите, можете называть меня тетушкой Первин.

— Они будут называть вас мемсагиб, — оборвала ее раджмата. — Потому что вы работаете на англичан.

Это такой укол? Первин догадывалась, что представители княжеского семейства недолюбливают англичан — ведь приходится с ними делиться ресурсами. Жаль, что она не может высказать раджмате, что сама думает про британское правление. Первин посмотрела на Дживу Рао и произнесла:

— Для меня дворцовая жизнь в новинку. Не скажете ли, ваше сиятельство, как я должна вас называть?

Тут же вмешалась Падмабаи:

— Его все называют Вагхом. Он когда был маленьким, ревел как тигр!

— А еще тигр изображен на нашем гербе. Тем не менее это лишь его домашнее прозвище. Уважительно будет говорить «махараджа», — высказалась вдовствующая махарани.

— Махараджа Джива Рао? — уточнила Первин, пытаясь найти точки соприкосновения с мальчиком.

— Нет! Произносить его имя в его присутствии неуважительно! Говорите просто «махараджа». А сестру его называйте «раджкумари»[38].

— А вот мистер Басу называет их князем и княжной. Так тоже подходит.

Первин обернулась на звук тихого приятного голоса — фразу он произнес на смеси маратхи и английского. К столу стремительным упругим шагом приближалась высокая женщина в лимонно-желтом сари, таком же скромном, как и у махарани Путлабаи, но сшитом из модного французского шифона, из того же, что и сари Ванданы Мехта. На этом сходство заканчивалось. Кожа у махарани Мирабаи была смуглее и выглядела слегка обветренной — дело необычное для женщин из высших классов. Большие темно-карие глаза княгини будто притягивали к себе и при этом были окружены тонкими морщинами; морщины залегли и по краям ее тонкого рта. Она не была красавицей в классическом смысле, но при всей худобе казалась сильной — Первин это удивило. Она ждала увидеть женщину, похожую на махарани с цветных миниатюр, из тех, что проводят всю жизнь в мягкой постели или у стола, уставленного лакомствами.

Потом внимание Первин привлек спутник Мирабаи, рослый белоснежный охотничий пес с ярко-розовым носом. Он был точной копией Дези, сторожевого пса из гостевого дома. Вот только в отличие от Дези, шустрого, привычного к улице и не слишком общительного, этот явно был домашним любимцем: он уверенно подошел к Первин и ткнулся в нее носом.

Первин протянула псу руку, чтобы он ее обнюхал, он замахал хвостом, она почесала ему подбородок. Шерсть у пса была мягкой, шелковистой, с легким приятным запахом. Что это, сандаловое дерево? Вблизи стало видно, что ошейник украшен монетами — по всей видимости, настоящими рупиями.

— Ганесану вы понравились! — прощебетала Падмабаи. — Видите, как у него хвост — туда-сюда!

Первин симпатизировали почти все собаки, даже уличные. Она видела причину в том, что животным нравятся люди, которые желают им добра. Поклонившись младшей махарани, Первин сказала:

— Меня зовут Первин Мистри, я юристка и приехала к вам от имени правительства. Я благодарю вас обеих и вашу свекровь за радушный прием. Я уверена, что, объединив наши усилия, мы разрешим все существующие противоречия.

Мирабаи кивнула Первин, а потом села рядом с дочерью. Первин заметила, что Джива Рао сразу же занял стул, с которого встала Путлабаи. Было понятно, кто кому подчиняется. Пес — и тот знал свое место. Он улегся на полу поблизости от стула Мирабаи.

Вошли несколько слуг, внесли чаши для омовения. Когда одну из чаш поставили перед Первин, она погрузила в нее пальцы, радуясь, что вода теплая — кроме прочего, в ней плавали долька лимона и небольшая роза. Изумительная элегантность.

Когда чаши унесли, слуги вернулись с тарелками, из которых поднимался пар. Первин на миг закрыла глаза, наслаждаясь сытным запахом шафрана и сладкого лука. Она страшно проголодалась. А еще ей было интересно, кого обслужат первым: махараджу или вдовствующую махарани. Она несказанно удивилась, когда один из слуг поставил большую стальную тарелку-тали на мраморный мозаичный пол и каждый из его коллег остановился, присел на корточки и положил на нее немного еды со своего блюда. Пес заскулил, но Мирабаи строго его одернула. Только после того, как она дала ему команду, что можно, он бросился к еде.

— У парсов говорится: первый кусок всегда отдай собаке! — Первин твердо решила не показывать, как она ошарашена.

Глаза у махарани Мирабаи округлились.

— Вы тоже опасаетесь, что вас отравят?

Первин опешила окончательно. Так во дворце есть основания опасаться яда? А она-то думала, что такое бывает только в исторических книжках. Она не нашлась, что ответить.

— И у ваших соплеменников рядом всегда враги? — не отставала Мирабаи.

Первин поняла, что лучше растолковать, в чем состоит их обычай.

— На самом деле у нас отдавать первый кусок собаке принято в знак доброго отношения к животным. Это одна из наших религиозных заповедей.

— Глупость эти опасения насчет яда, и псина эта тоже глупость, — пробормотала вдовствующая махарани. — В былые времена собак держали снаружи. А она после смерти моего сына забрала их во дворец.

— Насколько я понимаю, Ганесан — представитель южноиндийской породы раджапалаям, — сказала Первин, пытаясь отвлечь старшую махарани от попреков в адрес невестки. — У сатапурского агента в гостевом доме живет очень похожий пес.

Мирабаи, кажется, в первый раз по-настоящему взглянула на Первин.

— Вы правы, мой пес породы раджапалаям. Нам его подарил после смерти мужа последний агент, живший в гостевом доме.

Значит не исключено, что Ганесан — родственник Дези, возможно, брат или сын.

— Ганесан значит «сторож и охранник», — вставил махараджа.

— Прямо настоящий старший брат! — воскликнула Первин и тут же поняла, насколько это бестактно в свете смерти князя Пратапа Рао.

У Мирабаи перекосился рот, а вдовствующая княгиня отчеканила:

— Можно подумать, пес может занять место ребенка!

Пока они беседовали, Ганесан дочиста вылизал тарелку-тали. И явно не отказался бы от добавки.

Мирабаи кивнула слуге, молча стоявшему у стола.

— Можете подавать. — Потом она обратилась к Первин: — Обычно я жду еще несколько минут, но сейчас мы с детьми будем есть.

Слуги подошли к Мирабаи и встали рядом, держа блюда наготове, чтобы их подавать.

— Ему сегодня только рис, дал и йогурт, — приказала Мирабаи слуге. — Он неважно себя чувствует.

— Как, опять? Ему нужно мясо,