У девочек мастурбация не так распространена, как у мальчиков, однако присущее этому возрасту напряжение также имеет решающее значение. Клоуэр отмечает, что мастурбация важна для развития полового чувства во время перехода от клиторальной мастурбации, характерной для латентного периода, к раннему пубертатному желанию вагинального проникновения, смешанному со страхом, а затем к более позднему использованию клиторальной мастурбации в качестве триггера, распространяющего возбуждение по гениталиям в процессе подготовки к коитусу[119]. В то же время повторяющееся переживание телесного самоудовлетворения, которое девочка может сама себе доставить, поддерживает ее автономию и способствует окончанию симбиотических догенитальных связей, а в дальнейшем становится частью фантазий, ведущих ее ко все более зрелому выбору объектов.

Существуют важные культуральные и социально-экономические вариации. Заметное исключение в использовании мастурбации среди подростков наблюдается у мальчиков из низших социальных слоев, в среде которых ее заменяют ранние половые отношения. Это приводит к преждевременному прекращению развития центральной мастурбационной фантазии, в результате чего приостанавливается дальнейшее когнитивное и эмоциональное развитие[120].

Избегание мастурбации у заброшенных детей из бедных городских районов, о котором сообщает Меерс, сопровождается оральными эквивалентами мастурбации, такими, как наркотики или переедание[121]. Он усматривает в этих привычках защиты от примитивных и всепроникающих угроз, исходящих как изнутри, так и со стороны окружения. В этом отношении, даже при активном избегании явной мастурбации, ее производные связаны с поиском объекта, направленным на сохранение связи с догенитальной матерью.

В случае, если половые отношения преждевременно заменяют мастурбацию, опора на других преждевременно замещается индивидуальными попытками переработать собственное нарциссическое напряжение. Подросток использует другого в качестве проекции внутренней доэдипальной матери или отца, чтобы получить одобрение, а не укрепляет своих интернализованных родителей, чтобы заново обрести равновесие со своим новым телом и целями. Лишенный возможности создать интернализованный образ хороших сексуальных родителей, такой подросток становится гораздо более зависимым от другого и может чувствовать себя отброшенным назад к своим действительным родителям, которых из-за этого он начинает отвергать еще более яростно. Из-за возможности подобных нарушений процесса созревания такие авторы, как Хорник и Кестенбаум, настаивают на том, что половые отношения следует отложить до момента готовности к ним, считая необходимым даже полное сексуальное воздержание для подростков[122]. В структуре Эго, идентификации и связях с объектами происходит столько изменений, что вероятность преждевременной фиксации действительно высока.

Чтобы понять роль мастурбации в сексуальном развитии, необходимо сосредоточиться на следующих вопросах:

1. Как пациент отреагировал на начало мастурбации в подростковом возрасте? Какие чувства вызвала у мальчика первая эякуляция, а у девочки – первая менструация и открытие клиторальной чувствительности? Было ли это травматично, связано ли с переживанием удовольствия или чувства вины?

2. Каковы были отношения данного пациента с объектами, в том числе – с его родительской семьей, сверстниками, будущими объектами?

3. Были ли у него фантазии, конкурирующие с центральной мастурбационной фантазией? Какое воздействие они оказали?

4. Сколько продолжалась мастурбация и как она вплелась в дальнейший сексуальный опыт?

Ниже приводится пример, иллюстрирующий некоторые из этих пунктов.

Эрик начал заниматься мастурбацией в 12 лет – через год после развода родителей. Во время поездки в Сан-Франциско, куда он отправился вместе с матерью, Эрик с приятелем возбужденно жгли спички в ванной их гостиничного номера. Он также купил настенный календарь с фотографиями Мэрилин Монро, что должно было служить замещением его победного эдипального обладания матерью. Вскоре после возвращения домой он случайно потер свой пенис о бедро и испытал эрекцию. Поскольку он спал в одной комнате со своим младшим братом, ему приходилось ждать, пока тот не засыпал, чтобы заняться мастурбацией. В 13 лет мать перевела его в спальню для гостей. Там он читал при свете фонарика книги из семейной библиотеки, содержавшие сексуальные отрывки, поначалу отдавая особенное предпочтение рассказам о мужественных подвигах Майка Хаммера, детектива из произведений Микки Спиллана, в чем выражалось его стремление идентифицироваться с отцом. Он также запоминал картинки из фотожурналов и затем возбужденно обсуждал их с друзьями, особое внимание уделяя размеру и форме груди моделей.

На следующий год ему приснился сон, который был использован при формировании его центральной мастурбационной фантазии. Ему приснилось, что он вместе с родителями едет на заднем сидении открытого автомобиля. Это была машина его отца, и, поскольку его родители были в разводе, она символизировала восстановление их брака. Рядом с ним сидела его выдуманная сестра, с развевающимися волосами, смеющаяся от радости, что они нашли друг друга. Это не была его родная сестра, ее удочерили, и потому она представляла собой доступный объект любви. Его фантазии, сопутствовавшие мастурбации, были вариациями или развитием этой ситуации до половых отношений и физического принятия – более полного, чем то, на которое, как он чувствовал, он мог претендовать, будучи незрелым подростком.

Это сновидение и развившиеся из него фантазии, в которых нашли свое выражение объектная жизнь и надежды Эрика, были использованы им при формировании «центральной мастурбационной фантазии», разубеждавшей Эрика в его телесной неполноценности. Как и у большинства подростков, фантазия имела организующую функцию в его развитии и в начале перехода от нарциссической сосредоточенности на себе к заботе о других. Центральная фантазия Эрика давала ему новый сексуальный объект, связанный с его родителями посредством фантазии, в которой он помогал им соединиться. Она обнаруживала его чувство вины по поводу эдипальной победы и давала Эрику возможность вновь обрести отца, с которым он мог бы идентифицироваться.