от гнева налётчиков.

– Улдос и Таффи, – констатирует Аделари. – Они были слишком старые, чтобы быстро исчезнуть.

Вдвойне трудней смотреть на покойников, когда знаешь их имена. Эти двое не были мужем и женой, а всего лишь соседями. Они всегда помогали друг другу и вместе попытались сбежать посреди ночи.

Фаргар за это поплатится.

В стороне мы находим ещё одного покойника – Шиба. Похоже, старосту убили самым первым. Бедняга Хоб.

Вскоре пламя уменьшается достаточно, чтобы мы могли войти в деревню. От домов остались лишь угли, крыши обвалились; пепелище, а не деревня. Ещё с десяток покойников находим обугленными до такой степени, что невозможно опознать. Один из них – одноногий.

– Сука, – говорю.

Гаспар... Он не мог достаточно быстро бежать из деревни после начала атаки. И дать отпор тоже не мог. Костыли – не оружие. Самого умелого фехтовальщика в деревне подловили спящим, а ведь он не успел передать и половины своих знаний.

Фаргар за это очень сильно поплатится.

– Куда могли бежать жители? – спрашиваю.

– На север и юг, – отвечает Аделари. – Они вернутся, когда станет достаточно безопасно.

Так и случилось.

Не прошло и полдня, как со всех сторон начали стягиваться соплеменники, неся в руках пожитки. Крохи, что удалось спасти во время побега. Бедные, обездоленные дарграговцы, лишившиеся крова, но хотя бы не жизней.

К вечеру вернулись почти все.

– Хоб, – приветствую мрачного друга.

Похоже, отца убили на его глазах. Молчит, смотрит себе под ноги. Вся мировая скорбь отображается на лице парнишки.

– Иди сюда, – говорю.

Обнимаемся, его голова на моём плече, но он не плачет. Шок прошёл, осталось лишь внутреннее опустошение.

Измученные, уставшие жители ходят среди своих домов, осматривают сожжённые кровати и не знают, где будут ночевать. Это не говоря о ста двадцати девушках, что мы привели из пустыни.

– Гарн! – кричит Вардис и бежит ко мне. – Ты живой.

Гладит меня по рукам, по грязным волосам.

– Ты живой! – повторяет.

А затем начинает плакать. Никогда не замечал за своим братом подобных сентиментов. Следом подтягиваются остальные: Буг, Холган, Илея с Цилией на руках. Обнимаемся небольшой кучкой посреди сгоревших домов.

– Мы думали, тебя унесла пустынная болезнь, – говорит Илея. – Думали, никогда больше тебя не увидим.

– Да, – подтверждает Буг. – Никогда.

– Это была не пустынная болезнь, – говорю. – Я ушёл следом за Аделари, чтобы привести её обратно. И я привёл.

Указываю в сторону, где Аделари точно так же обнимается с отцом. Обычно суровый и немногословный Торнат ревёт и пускает сопли, не зная, как ему реагировать на возвращение дочери.

– Почему ты весь такой грязный? – спрашивает Холган. – Это твоя кровь?

«Потому что я пролетел километр и превратился в лепёшку».

– Не моя, – вру.

Нечего родителям переживать понапрасну. Если я и расскажу о серо-синем существе, что собирало меня из остатков после приземления, и о тронном зале, в котором побывал, то очень не скоро. Есть гораздо более важные, сиюминутные дела.

– А ещё, – говорю. – Мы с Аделари привели из пустыни несколько девушек, они тоже потеряли дом, поэтому мы сейчас с ними в одинаковых условиях.

За пределами деревни стоят сто двадцать девочек и девушек разных возрастов, жмутся друг к другу как стая напуганных пингвинов.

– Это не первый раз, когда Фаргар сжигает Дарграг, – говорит Холган. – Это уже случалось лет пятнадцать назад. И ещё до этого, когда мой отец – ваш дед – был младенцем. Это случается периодически и наверняка случится снова.

– Зачем они это делают? – спрашиваю.

– Я бы сказал, ради грабежа... но им это, похоже, нравится.

– Мы всё отстроим, – заявляет Илея. – Дом, деревню, всё восстановим.

С этим я согласен. Мы всё восстановим и построим Дарграг ещё прочнее, чем он был. Он восстанет из пепла как птица феникс.

Глава 36

Пока деревенские пилят ближайшие деревья и распределяют их по назначению: ровные для домов, кривые для прочих нужд, девушки из башни сажают новые.

Вместо Шибы старостой выбрали Саргота – старика, известного своей дотошностью и ужасно скучным характером. Любящего всегда и всех поправлять. Он-то и распорядился высаживать новые деревья, чтобы они выросли к тому моменту, когда Дарграг сожгут в следующий раз.

Мне такой подход не нравится, но что поделать.

Стучу молотком по раскалённому железу, вытягиваю в узкую и длинную полоску.

– Что мы делаем? – спрашивает Хоб.

Позвал его поработать с металлом, чтобы отвлечь от хмурых мыслей. Из всей родни у него остался один только дед.

– Двуручную пилу, чтобы деревья валить, – говорю. – Намного удобнее, чем топором. И намного быстрее.

Стучим одним куском металла по другому, чтобы сделать в пиле зубцы. Хоб молчит и я тоже. Иногда лучшая поддержка – побыть рядом, и никакие слова не нужны. Физическая нагрузка может вылечить и не такое.

С нашей пилой процесс рубки пошёл намного быстрее.

Восстанавливать деревню решили на прежнем месте, поскольку убрать угли оказалось легче, чем копать многочисленные колодцы и искать подземную воду. Здесь колодец уже есть, поэтому здесь и остаёмся.

Затем настало время подумать над защитой Дарграга от будущих атак.

– Что мы вообще тут делаем? – спрашивает Арназ.

– Тихо, – отвечает Буг. – Не мешай. Видишь же, Гарн опять что-то придумал.

Ходим между деревьев на склоне горы, ищем подходящее по форме. Нас сейчас четверо: я, Буг и Арназ с Бегтедом. Последние два хоть и примкнули к нашей команде, но всё ещё чувствуется напряжение между ними и Бугом с Вардисом. Столько лет издевательств и вражды не могут пройти бесследно.

– Знаете, о чём я думаю? – спрашиваю.

– Нет, – говорит Буг.

– Я думаю о том, что в Дарграге меньше жителей, чем в Фаргаре.

– Ну, это понятное дело. Их же не сжигают каждые двадцать лет.

– Дело в другом. Нас едва пять сотен. Хорошо, если сотня из них – мужчины, способные сражаться. Даже если обучить и вооружить каждого из них, нас всё равно будет мало. В этот раз к нам пришли полторы сотни налётчиков и это почти наверняка не весь Фаргар. Что будет, если в следующий раз их придёт три