Но нет. Он не мог соврать.

И тем не менее, ощущение какой-то неправильности не покидало девушку. Те же новости про то, что этот странный человек, оказывается, кибермансер. Как, откуда? Если его источник заточен на совершенно другого типа энергию?.. Или — это тоже ложь?..

Одни вопросы, никаких ответов. Которые, внезапно, стали казаться совершенно неважными.

Потому что все эти мысли и сомнения меркли перед ощущением грандиозности тех перспектив, которые внезапно открылись перед девушкой. Какая, в конце концов, разница — кто он, и благодаря каким прихотям мироздания получился таким, какой есть?

Все это отступало на второй план. Потому что Яромира, всего лишь младшая дочь в семье, никогда не надеялась на достойное положение в обществе. Максимум, на что можно было рассчитывать — заполучить себе достойного мужа, и войти в чужой род на не самых последних ролях.

Мужа Яра получила. Совершенно неожиданно — на самом деле достойного. И по человеческим качествам, и по силе, и по положению — после скоропостижной гибели всех родственников, он имел все шансы стать реальным главой рода.

Да, теперь она поняла, какую совершила глупость, убежав из мотеля. Все сказанные Темнозаром слова были абсолютной правдой. Даже если бы девушка не попалась так глупо каким-то случайно встреченным отморозкам, даже если бы её потом, в гипотетическом будущем, не попытались устранить, как досадную помеху, родственники сестёр — сама по себе она бы никогда уже не смогла рассчитывать на действительно достойное положение и ту вожделенную свободу, о которой всю жизнь мечтала.

Но муж внезапно предложил ей не только свободу, но ещё и то, о чём девушка раньше не смела даже и думать. Встать рядом, во главе нового рода. Вознестись на совершенно невообразимые высоты.

Это казалось какой-то совершенно нереальной фантастикой. В иных обстоятельствах Яромира решила бы, что над нею смеются.

Но Темнозар был совершенно искренен. Он действительно предлагал ей союз, партнёрство. Власть и силу. Не потому, что не справится — нет, в этом сомнений не возникало, этот человек нагнёт весь мир, но сделает так, как ему нужно. От него буквально исходили железная уверенность и холодная решимость, которые с лёгкостью подтверждались практикой — всем тем, что он делал.

Нет, Темнозар протягивал ей руку и звал встать рядом с собой не потому, что ему нужна помощь. А потому что она, Яромира, ему нравится. По-настоящему. Всерьёз.

На фоне этого то, что весь мир сейчас против них двоих, а до получения реальной силы и могущества так же далеко, как до Горнила раком — казалось сущей мелочью.

— Князь.

Её глаза были очень близко. Она сама была очень близко. Как раскалённый электрод, который вот-вот коснётся металла.

Животное во мне бесновалось, готовое наплевать на всё и взять эту девушку прямо здесь и сейчас. Но я моргнул, разрывая зрительный контакт, и слегка отстранился. Не время, не место.

— Княгиня?

— Дорогой муж. Мне бы очень хотелось смыть с себя грязь последних дней и привести в порядок свой туалет, он немного помят и… Испачкан. Не знаешь, как я могу решить эту маленькую проблему?

— Не знаю. Но сейчас узнаю.

Не без некоторого сожаления я наконец встал, и, оставив Яромиру одну, быстренько прошёлся по дому. Попутно провёл беглый обыск, но последним мог себя не утруждать, лишь зря потратил время — ничего интересного так и не нашёл. Даже холодильник оказался пустым, если не считать нескольких бутылок пива и заплесневелого куска сыра.

Зато в подвале обнаружился душ. За несколько минут, по-военному, ополоснулся сам и отстирал с одежды пятна свежей крови, и только после этого крикнул жене, что может спуститься и реализовать свои самые сокровенные мечты. Ответа не разобрал, но она явно направилась в мою сторону, и в голосе мне послышалось одобрение.

Не дожидаясь, когда Яромира спустится, сам вышел из дома и пошёл смотреть машину дорожных инспекторов. В багажнике нашёл набор отвёрток и гаечных ключей, вооружившись которыми взялся за рацию: быстренько её отключил, отвинтил и вытащил.

Потом сбегал за пикапом. Переждал, пока над лесом пролетит очередной флаер, и подогнал автомобиль в сад, под прикрытие кустов и деревьев. Установил украденную рацию на новое место, включил, убедился, что работает. После этого захватил с пассажирского сиденья наш многострадальный плащ, и, зажав подмышкой, вернулся в дом.

Зашёл в душевую. Яромиру внутри уже не нашёл, зато увидел на полу свой китель и рубашку. Рубашку тут же надел, а китель свернул и взял с собой. Заодно прихватил тот самый «боевой» комплект из белоснежных, несмотря на всё ими пережитое, чулков и нижнего белья. Всё это было выстирано и висело на сушке — молодец, сообразила, и даже не побрезговала сделать всё своими руками. Аж гордость за жену почувствовал!

Вот только ждать, пока всё высохнет, мы не могли.

Яру нашёл в «спальне», она сидела на кровати. Распаренная, завёрнутая в простыню, разрумянившаяся после горячего душа, девушка безмятежно расчёсывала свои шикарные голубые волосы с серыми кончиками. И делала это на фоне двух трупов, огромного чёрного фалоимитатора и плётки. Дополняя картинку, по полу к её босой ноге медленно полз кровавый ручеёк…

Даже несмотря на все эти небольшие нюансы, открывшаяся мне картина смотрелась очень по-домашнему. Настолько, что я потерял над собой контроль. Кулаки сжались сами собой, а всё внутри наполнила застарелая ненависть.

Все признаки прошлого, казалось, встали за спиной. Жажда мести давно была уже не такой всеобъемлющей, как раньше… Но никуда не делась.

Только теперь, в дополнение к ней, где-то внутри поднял голову непривычный страх: что могу снова потерять всё. Даже то немногое, что успел за пару дней этой новой странной жизни промаркировать как «моё».

Да, мне, после потери всего, просто нужен был какой-то якорь. Ведь можно существовать ради одной лишь мести, и даже больше того — долгое время мне ничего больше и не было нужно.

Но эта молодая и дерзкая девушка внезапно заняла место того, что я давным-давно потерял. Два раздирающих душу чувства очень органично сплелись в одно. И я молча пообещал себе.

Все чужие, кто встанет на моём пути, исчезнут. Все чужие, посмевшие покуситься на меня и на моих близких — что в прошлой жизни, что в этой — исчезнут тоже.

А свои нет. Пусть многих уже не вернуть, но — свои должны жить.

Дело оставалось за малым.

Яромира испуганно вскинулась. Вероятно, услышала скрип зубов, или краем глаза заметила то, как изменилось выражение моего лица. Пришлось спешно брать себя в руки. Этому невинному существу не надо ничего знать.

Я улыбнулся, кажется, не очень искренне, и чтобы сказать хоть что-то, озвучил сомнение, которое беспокоило меня уже очень и очень давно: