Я опустила глаза. Со словами Олега сложно было не согласиться. Чувство вины — не то, на чём можно построить отношения. Это было понятно даже мне, не имеющей большого жизненного опыта. У Ани есть родители. Родители… Словно прочитав мои мысли, Олег протянул руку, взял мою и крепко сжал.

— А ты одна. Ведь у тебя нет больше родственников?

— Были бы, я бы не сидела сейчас здесь, — невесело усмехнулась я. — Родители отца умерли, когда я была ещё маленькой. А у мамы… Мама оказалась в детдоме, когда ей было пятнадцать. Её родители погибли в аварии, и никто из родственников не захотел её брать к себе.

Олег легонько сжал мои пальцы. Простой, абсолютно реальный и земной жест поддержки, наполнивший мое сердце теплом. Я вздохнула, ощутив себя неожиданно слабой. Как будто до этого момента держалась на морально-волевых, а сейчас, сказав про семью, сама осознала — я одна. Только я и Горошина.

— Она была одна в семье? — спросил Олег. Вопрос его прозвучал как-то неожиданно, хотя, вроде бы, был вполне уместным и даже закономерным. Почему-то он меня насторожил. Не знаю почему, вполне обычный вопрос. Но задан он был таким тоном, что я пытливо всмотрелась в лицо Олега, сама не зная, что хочу увидеть или понять.

— Одна, — убрала руку, спрятала под столом. Олег не удерживал меня, но продолжал смотреть. — К чему эти вопросы?

— Ты же задаешь мне личные вопросы. Мне тоже хотелось бы узнать о тебе, — взгляд Олега потеплел. Уголки губ приподнялись в улыбке.

Мне вдруг захотелось сделать глоток чего-то, оставляющего на языке куда более терпкий вкус, чем чай. Желание стало почти нестерпимым. Эти разговоры, мысли… Напряжение то ослабевало, то усиливалось. Хватит. Сейчас есть этот ресторан, этот столик, накрытый на двоих, лёгкая музыка и мы. Я потянулась к бокалу. Прежде, чем Олег понял, что я собираюсь сделать, взяла его и поднесла к губам.

— Один глоток, — усмехнулась на его предупреждающий взгляд. — Сам сказал, что мне можно.

— Хочешь забыть сегодняшний вечер? — он расслабленно положил ладони на подлокотники, не сводя с меня взгляд.

— Ни единой секунды, — откровение само вырвалось из меня. И я сделала глоток. Терпкое, красное, вино приятным послевкусием осталось на языке. Вдох — запахи винограда, осени, чернослива… Ещё один, совсем крохотный глоток, чтобы почувствовать губами. Почти… как поцелуй.

— Видишь, ничего не произошло, — спустя несколько секунд сказала я, протягивая Олегу бокал. Опять соприкосновение пальцев — всего на миг.

— Хорошо, что мне не придётся тащить тебя в номер, — Олег тоже сделал глоток вина и поставил почти пустой бокал н стол. Знаком дал понять стоящему в отдалении официанту, чтобы повторил

— Не надорвался бы, — заметила я с усмешкой.

— Не надорвался, — согласился и, заметив, что я смотрю на бокал, добавил: — От греха подальше, — залпом допил остатки вина и поставил на край стола, задев кольцо.

От греха подальше… Учитывая, что только что он попросил новый, это было сущим фарсом. Только говорить этого я не стала — мы разом посмотрели на кольцо.

Наконец Громов взял его и сунул в карман брюк.

— Не переживай об этом, — как всегда видя меня насквозь, проговорил он. — Я со всем разберусь. Тебе не стоит думать о моих отношениях с Анной. Только о себе и ребёнке. Поняла меня, Алина? — Олег снова включил злого доктора.

— Поняла. — Я взяла вилку, подцепила огурец из тарелки и сунула его в рот. Колбаски… Да, колбаски были гораздо вкуснее. Надеюсь, завтра мне представится возможность наверстать упущенное. Пока же… Мягкий сыр напомнил мне вкус настоящего парного молока и далекое детство, когда еще жива была бабушка по отцовской линии. Мне было три или четыре, и ее я почти не помнила. Только сейчас вдруг вспомнила вкус, тепло большой банки, наполненной молоком и бабушкины руки — сухие, покрытые морщинками.

— Вот и отлично, — Олег тоже принялся наконец, за свой ужин.

Я мягко улыбнулась своим мыслям и взяла с тарелки ломтик. У моей Горошины не будет бабушки. Но… Она обязательно узнает вкус свежего молока.

Легкая ненавязчивая музыка, запах свежего хлеба, сыра и каких-то специй… Сидящий напротив мужчина, неведомый мне до сегодняшнего дня, город, который я никогда не планировала посещать, — всё это делало вечер поистине великолепным. На секунду представила, что я могла коротать бесконечные минуты в своей конуре, дожевывать скудный ужин в растянутой пижаме… Олег меняет мою жизнь по щелчку пальцев. Раз, и картинка меняется, два, — и я уже сижу в дорогом ресторане в потрясающе красивом мягком платье и понимаю — готова на все плюнуть, лишь бы быть с ним. Лишь бы не разбил, не разрушил, не изодрал в клочья мое сердце… Лишь бы всё, что я сегодня услышала, оказалось правдой.

— Устала? — спросил Олег, когда я, ковырнув вилкой остатки недавно принесенного запеченного с корицей яблока, прикрыла рот ладошкой, в попытке скрыть зевок.

— Угу, — не стала отрицать очевидное.

— Тогда пойдем в номер, — Громов тут же поднялся и, взмахом руки подозвав официанта, распорядился:

— Запишите на мой счет. Номер триста семь.

А после помог мне встать, забрал из рук клатч и тихо произнёс:

— Спасибо тебе за вечер. Спасибо за то, что ты сегодня, здесь и сейчас, со мной.

— Ты не дал мне выбора, похитил меня, забыл? — вяло улыбнулась я, пытаясь пошутить. Но Олег, кажется, был настроен серьёзно. Приобнял меня за талию, прижал к себе и спросил, укутывая своим голосом, своим теплом.

— А если бы я дал тебе выбор?

Вдохнув аромат его одеколона я, вымотанная начавшимся бесконечно давно днем, перелетом, расслабившаяся и чувствующая себя самую капельку пьяной от одного глотка вина, честно ответила:

— Я была бы в Питере. А ты был бы здесь. Сидел в одиночестве за этим столиком, слушал бы музыку и, возможно… — Взглядом окинула зал и наткнулась на одиноко сидящую женщину через три столика от нас. Приятная и немного грустная, она никого не ждала — это было видно. Сидела, медленно цедя белое вино и задумчиво смотрела в сторону окна, за которым давно уже стемнело. — Возможно, закрутил бы интрижку с ней. — Понимала, что говорю глупости. Хотя… Один из возможных раскладов жизни — почему нет? Ведь случилось же, что мы встретились с Олегом, что я сейчас с ним. К тому же, я так устала, что голова соображала так себе, а язык мой всегда бежал впереди разума. Так что… Оставалось надеяться, что Олег воспримет мои слова правильно и не станет обижаться на сонную беременную женщину.

Олег, глянув на женщину, снова посмотрел на меня.

— Я нарисую тебе другую картину: я бы и вовсе не поехал на эту чертову выставку и притащился бы к тебе в хостел, не выдержав одиночества.

— То есть, — мы пошли к дверям, ведущим из ресторана в лобби отеля. — Вся эта затея с выставкой — обман?

— Нет, — Олег прижимал меня к своему боку, и я шла, полностью погруженная в атмосферу этого вечера, погруженная в него. — Она действительно проходит в Калининграде, и мы пойдём туда. Но я мог бы послать любого сотрудника своей компании.