– И какой диагноз ей поставили? – поинтересовалась Зорина. Гладышева удивленно посмотрела на нее:

– Я понятия не имею. Наверное, сердечная недостаточность. И потом, возраст, моя девочка. И эти свалившиеся на ее голову родственники. В наши годы, моя дорогая, может стать плохо и от радостного известия.

Журналистка вскинула брови:

– Вы сказали, она жаловалась, что в последнее время у нее стали выпадать волосы?

– Да, Соня сама говорила мне об этом. Как и наша гример, – кивнула актриса, – но ведь это тоже возраст, разве не так?

– А ее внучка? Где она сейчас? – спросила Зорина. Валерия Станиславовна развела руками:

– Ну откуда же я знаю, моя дорогая? В последний раз я видела ее на похоронах.

– Софья Михайловна не сомневалась, что эта Лиза – действительно ее настоящая родственница? – задала Катя следующий вопрос.

Валерия Станиславовна пожала плечами:

– Не знаю, наверное. Кем же она еще может приходиться?

Больше пожилая актриса не могла припомнить ничего существенного. Попрощавшись с ней, Зорина решила наведаться в квартиру Пономаревой. Возможно, внучка уже пришла. Однако ей снова пришлось поцеловать замок. Когда она в третий раз нажимала кнопку звонка, оглашавшего квартиру трелью, из соседней двери выглянула рыжеволосая соседка и, кутаясь в пуховой платок, поинтересовалась:

– Снова пожаловали?

Журналистка кивнула:

– Что делать? Мне необходимо увидеть ее внучку.

Женщина прищурилась и усмехнулась:

– Так бы и сказали. Она продала квартиру, во всяком случае, так сообщила мне вчера утром. Завтра должны заехать другие жильцы.

От удивления Катя пошатнулась:

– Продала квартиру? Когда же она успела?

Однако потом журналистка вспомнила: судя по словам Гладышевой, Пономарева написала на внучку дарственную, и той не пришлось ждать полгода для вступления в права наследования. Теперь эту Лизу, если она действительно Лиза и имеет какое-то отношение к Софье Михайловне, действительно ищи – свищи.

– Спасибо за информацию, – Катя вздохнула и побрела к остановке. Она решила навестить еще кого-нибудь из списка, переданного ей Галиной Смирновой, и остановилась на Римме Николенко. Здесь Зорина рассчитывала получить больше информации, чем в деле Пономаревой. Если о несчастном случае хотели написать в газетах, то это собиралась сделать, скорее всего, сотрудница «Ночного города» Рита Михайлова, неплохая журналистка, с которой Катя иногда пересекалась на городских мероприятиях. Зорина взглянула на часы. Подходило время обеда. Кате было известно: Рита Михайлова предпочитает утолять голод в пиццерии «Челентано», и Зорина отправилась туда.

Журналистка не ошиблась. Она действительно обнаружила свою коллегу в этом заведении за столиком у окна. Рита в одиночестве поглощала огромный кусок пиццы с грибами и, увидев Катю, широко улыбнулась:

– Привет знаменитостям! Ты тут случайно или по делу?

Журналистка пожала плечами:

– Не знаю, как и ответить. Впрочем, кушать я тоже хочу.

– Маша, – позвала Рита знакомую официантку, – обслужи, пожалуйста, госпожу Зорину.

Девушка в синей униформе тотчас подбежала с блокнотом в руке:

– Слушаю.

Зорина заказала пиццу с ветчиной и шампиньонами и томатный сок.

– Ты не пожалеешь, – одобрила заказ коллега. – Здесь обалденно готовят.

– Я знаю.

Вскоре Катя с наслаждением ела душистую пиццу.

– Ты права. Мы с Костиком никогда здесь не были. Вообще мы не жалуем такую еду.

– А зря, – Михайлова вытерла губы салфеткой. – Ну, рассказывай, зачем пожаловала. Из твоих слов я сделала вывод: если вы с Костиком не жалуете это заведение, то ты пришла исключительно из-за меня. Правда?

– Правда, – призналась Катя. – Ну, не буду ходить вокруг да около. Ты лучше всех освещаешь в городе несчастные случаи.

Рита улыбнулась:

– Не льсти.

– А я и не льщу. Хочу расспросить про один из них, который тебе, кстати, не дали осветить. Это касается дочери предпринимателя Риммы Николенко.

Михайлова кивнула:

– Было дело. Девушке упала на голову сосулька. Такое случается очень часто. Никакого криминала. Но мачеха категорически запретила писать об этом в газете. Впрочем, – она сделала глоток виноградного сока, – я ее понимаю. Отец погибшей девушки находится в таком состоянии, что для него лишнее потрясение чревато последствиями.

– Правда? – удивилась Зорина. Римма посмотрела на нее:

– Так ты ничего о них не знаешь?

– Нет, – призналась журналистка.

– У папаши большое агентство недвижимости, – продолжала коллега. – Но деньги не принесли ему счастья. У него онкология, причем четвертая стадия, и, несмотря на бабки, которыми он щедро одаривает врачей, они вынесли приговор: жить ему осталось от силы год. Что он только не перепробовал! Все методы лечения и не сосчитать, однако ничего не помогло. Газеты даже писали о завещании. Половину этот парень оставил жене, половину – дочери.

– А что случилось с первой женой? – поинтересовалась Катя.

– Первая жена Николенко, мать его ребенка, умерла от инфаркта пять лет назад. Надо отдать должное, наш предприниматель выдержал положенный срок траура и только потом женился. Женушка моложе его лет на двадцать с лишком.

– А где он ее подцепил? – удивилась Катя.

– Не понимаю твоего удивления, – ответила подруга. – А подцепил он ее в столице. Она начинающая певичка, щебетала до замужества в каком-то ресторане. Николенко зашел туда случайно с партнером по бизнесу, увидел и услышал ее и втрескался по уши. Сплетничают, что в тот же день он на ней и женился. Дочка, конечно, была не в восторге.

– Еще бы, две наследницы, а наследство одно, – пробурчала Зорина. – И главное, обе молодые и привлекательные.

– И не говори, – поддержала ее Рита. – Ты сказала, она переживает по поводу смерти падчерицы? Держу пари, после твоего ухода мачеха в который раз сплясала канкан на обеденном столе. Мужу ведь осталось недолго, и вскоре молодая жена станет обладательницей многомиллионного наследства. Согласись, взять все лучше, чем получить половину.

– Несомненно, – Зорина закусила губу. – Большое тебе спасибо, Рита.

– За что? – изумилась та.

– За нужную информацию. Слушай, – неожиданно для себя спросила Катя, – а ты про такую Полину Москвичеву никогда не слышала?

Михайлова наклонила голову:

– Ту, которая разбилась на машине? Слышала. А чего вдруг тебя потянуло на несчастные случаи? Ты же вроде не по этим делам. Или, – она вдруг запнулась, – это не несчастные случаи?