Когда Эштон покидала его спальню, она совершала прогулки до своего дома, чтобы сменить одежду, без особого интереса взглянуть на почту, велеть парикмахеру сделать ей прическу, маникюрше – маникюр, а массажисту – помассировать утомленное любовью тело.

Алессандро не имел понятия, где она пропадала. Однажды Эштон столкнулась с ним. Это случилось вчера или позавчера? Эштон этого не знала, потому что один день переходил в другой, образуя единую долгую реку наслаждения. Алессандро спросил, где она была, и Эштон ответила, как отвечала уже многие годы:

– Отсутствовала.

– Я знаю, что отсутствовала, – сказал Алессандро, и она уловила в его голосе едва сдерживаемую ярость. – Я спрашиваю, где ты была.

– В клубе. На завтраке в «Эверглейдс».

– В «Эверглейдс» завтракал я. И тебя я там не видел. Потому что тебя там не было.

– В самом деле, дорогой? – откликнулась она, направляясь наверх. – Значит, я была в «Морском клубе». Так или иначе, – добавила она, достигнув лестничной площадки, – я уверена, что где-то была.

Алессандро был взбешен. Эштон была в полном восторге. Она делала все это совсем не ради того, чтобы позлить мужа. Однако гнев Алессандро, а также вернувшееся к ней чувство самоуважения существенно дополняли ощущение радости.

Ее мысли словно накликали Алессандро. Через высокий забор, разделяющий ее владение и владение Хэнка, она услышала шум мотора, а после того как мотор заглох – звук шагов по гальке подъездной аллеи. Должно быть, легкий бриз дул в эту сторону, потому что через несколько секунд до Эштон донесся через ограду голос Алессандро. Голос был едва слышен, и тем не менее она разобрала слова и уловила раздражение в его тоне.

– Графиня дома? – спросил он у дворецкого.

Эштон подняла руки над головой и повернулась боком к солнцу. «Я дома, Алессандро, – подумала она. – Я наконец-то пришла домой».

Через несколько минут к ней подошел Хэнк. На нем был красивый английский блейзер. Что-то шевельнулось в глубине ее души. Даже в полном облачении он выглядел сексуально привлекательным. Может быть, это объяснялось тем, что она знала его, и знала хорошо, в том виде и обличье, в котором он не предстает перед остальным миром.

– Я должен уехать, – сказал он. Должно быть, выражение, появившееся на ее лице, было слишком красноречивым, потому что Хэнк поспешил пояснить: – Всего на несколько часов.

– А я думала, что ты можешь всем управлять из этой комнаты, как ты говорил.

– Я могу управлять из этой комнаты всем миром, но не отдельными личностями. Когда зовет бывший президент, даже я вынужден идти. Но это не займет много времени.

Эштон встала с шезлонга.

– Можешь оказать мне любезность? – спросил Хэнк. – Ты подождешь меня здесь?

– Что?

– Оставайся здесь, пока я буду в отъезде. Мне приятно думать о том, что ты здесь, что я вернусь домой, к тебе.

Эштон снова раскинулась в шезлонге. Хэнк наклонился, чтобы запечатлеть прощальный поцелуй. Эштон обвила его шею руками.

– Еще минута – и я вообще не смогу уехать, – сказал он после длительного поцелуя.

Эштон улыбнулась:

– Тебе придется ехать. Иначе как ты вернешься домой ко мне, если прежде не уедешь?

– Один час, – сказал Хэнк, направляясь к дому. – Два – это в крайнем случае.

Эштон стала прислушиваться к звукам машин часа в два. К этому времени она переместилась к бассейну для послеобеденного купания. К двум тридцати она стала проявлять нетерпение. К трем часам ею овладело раздражение. Ведь он обещал вернуться через час, максимум через два. И как она снова позволила вовлечь себя в такую ситуацию? Почему всегда она ждет мужчину?

Эштон встала с шезлонга и начала прохаживаться вдоль бассейна. Она чувствовала, как напряжены все ее мышцы. Это смешно. Подойдя к глубокой части бассейна, она нырнула в воду и поплыла. Эштон сделала три или четыре круга, когда услышала шорох колес большого «бентли» по гравию дорожки. Она остановилась и прислушалась. Ничего, кроме болтовни попугая и шума отдаленного прибоя, она не услышала.

Графиня вылезла из бассейна и завернулась в простыню, однако дрожать не перестала. Она подумала, уж не отправиться ли ей домой, но, похоже, это слишком уж грубо. Они все-таки не ссорились. Хэнк даже не сделал ничего плохого. Он просто немного опаздывал.

Эштон вошла в бельведер, стянула мокрый купальник и встала под горячий душ. Горячий пар окутал ее тело. Мышцы стали понемногу расслабляться. Выйдя из-под душа, она энергично растерлась полотенцем и обратила взгляд на туалетный столик. Когда Эштон была здесь пару дней назад, на столике находилась добрая дюжина Коробочек и флаконов с различными кремами и духами. По-видимому, Хэнк следил за тем, чтобы были удовлетворены вкусы всех его гостей, его женщин. Сейчас на столике можно было увидеть единственный флакон духов, единственную баночку крема для загара и единственную коробку с пудрой. И все они имели фирменный знак «Палома» – именно этими косметическими изделиями пользовалась Эштон. За это она готова была расцеловать Хэнка.

Она смазала кремом и напудрила тело, действуя не спеша, готовя его для Хэнка. Когда Эштон в легком шелковом лифе и таких же брюках вышла из бельведера, она ощущала себя спокойной, чистой, готовой к скорой встрече.

Навстречу ей шел дворецкий с телефоном в руке:

– Мистер Шоу хочет поговорить с вами, графиня.

Эштон взяла трубку.

– Тебе пора бы возвратиться. – Она сказала это вроде бы шутливым тоном, чтобы он не уловил ее беспокойства. В общем-то он не слишком опаздывал, просто она не была готова к этому.

– Я звоню из машины.

– Хорошо.

– Но мне нужно сделать одну остановку.

– Двадцать минут, – сказала она. – Я даю тебе ровно двадцать минут.

– Я буду дома через девятнадцать минут.

Вскоре Эштон услышала, как подъехала машина. Хлопнули дверцы, а затем она увидела Хэнка, который шел к ней по террасе. Он сел на ручку ее шезлонга и припал к ней медленным долгим поцелуем; который словно говорил о том, что впереди у них целый день и целая ночь. Они прервали поцелуй лишь тогда, когда появился с подносом дворецкий.

Хэнк подал ей бокал охлажденного белого вина и взял второй для себя.

– Очень сожалею, что задержался, но я ничего не мог поделать.

Честно говоря, Эштон не сердилась на Хэнка. Утром она была потрясена тем, что он заставил ждать целый зал приехавших чуть ли не со всего мира деловых людей, потому что она была для него важнее. Но она не могла рассчитывать, что он всегда будет вести Себя так. То есть она могла этого хотеть, но не могла ожидать. Это ужасно: он уехал всего лишь на несколько часов, а ей показалось, что мир начинает рушиться.

– На пути домой я сделал очень важную остановку. – Хэнк сунул руку в карман пиджака и вынул плоский длинный футляр. Она узнала фирменную упаковку магазина «Гринлиф энд Кросби». – И не думай, пожалуйста, что так легко выбрать что-нибудь для женщины с изысканным вкусом за девятнадцать минут. Я практически похитил мистера Генри и заставил его поехать со мной для экономии времени. – Посерьезнев, он передал ей футляр. – Надеюсь, тебе это понравится.