– Твою мать… Кто?..

16

Это ничего не значит…

© Соня Богданова

Прежде чем успеваю что-либо сообразить, Георгиев идет открывать дверь. Я отмираю лишь после этого. Возмутившись, отлепляюсь от стены и шагаю за ним. Решительно настроенная отчитать наглеца, преграждаю ему путь. Но едва лишь разлепляю губы, Саша приставляет к ним указательный палец и, смерив меня нахальным, дико бесящим, безосновательно властным усмиряющим взглядом, подается к двери и смотрит в глазок.

– Все понятно, – выдыхает с приглушенным раздражением.

И даже не удосужившись посоветоваться со мной, проворачивает замки. Я отпихиваю его руку и в нелепом ребяческом порыве выразить свое недовольство, умышленно жестко щипаю его за бок.

Саша тут же напрягает мышцы, делая их каменными до непробиваемости. Лишь слегка сморщившись, пристыжает меня очередным укоризненным взглядом.

– Серьезно? – толкает шепотом.

Я не выдерживаю зрительный контакт. Чувствуя, что краснею, отворачиваюсь. Георгиев выдает какой-то вздох и открывает-таки дверь.

– Доброе утро, – пропевает с улыбкой Анжела Эдуардовна.

– Доброе утро, – приветствуем с Сашей практически в унисон, и это меня тоже бесит.

– Мне тут ночью не спалось, и я, чтобы зря не отлеживать бока, ударилась в готовку, – извещает соседка с самым милым видом.

Но я… Буквально тону в смущении. Ведь только сейчас осознаю поразительную слышимость между нашими квартирами. Иногда, если находишься в граничащей с другой квартирой комнате, чей-то диалог можно услышать с такой четкостью, словно стены между вами вообще нет. А уж стоны и прочие сопутствующие страстному сексу звуки… Боже… Какой стыд!

– Мне одной столько не съесть, конечно, – продолжает соседка. – А чего ж добру пропадать? Приглашаю вас, молодежь, на завтрак.

– Спасибо, – благодарю я с улыбкой. – Анжела Эдуардовна, познакомьтесь… Мм-м… – в какой-то момент теряюсь, не зная, как его представить. В конце концов, называю лишь имя: – Это Саша.

– А мы уже с Александром знакомы, – сообщает соседка, глядя на Георгиева со смущенной улыбкой. И выглядит при этом, несмотря на свой почтенный возраст, как школьница. Это так умилительно, что я, стрельнув в хмурого Сашку взглядом, не могу не усмехнуться. – Одессит наш представлялся. В начале месяца, когда приезжал впервые... Искал тебя, я рассказывала.

– Ну да… Давно это было. И неважно, – вновь смотрю на Сашку. – Вот я и забыла.

Он сжимает челюсти и, трепеща ноздрями, выразительно выдыхает.

– В общем, жду вас, милки. Поторопитесь, пока не остыло все.

Анжела Эдуардовна, припеваючи, скрывается за дверью своей квартиры, а мы с Георгиевым так и замираем на пороге моего жилья.

– Пойдешь? – спрашиваю я после паузы. Все-таки жаль мне его голодным отпускать. – Или ты спешишь?.. – голос падает до шепота.

И я вдруг злюсь.

Сколько раз я сегодня мысленно с ним простилась? Сколько раз умерла? Сил нет! Уже бы оторвать, перемучиться и начать восстанавливаться.

Разумно, правда?

– Пойду. Уехать все равно пока не могу.

И почему же мое истерзанное сердце как оголтелое радуется, едва слышит это?

– Эм… Окей… – бормочу, покусывая губы и с трудом контролируя дыхание. Так тяжело смотреть на Сашу, что долго выдерживать зрительный контакт не удается. Но при этом я каждую вторую секунду рвусь суматошно стрельнуть в него взглядом. – Давай я пока закину твои кроссы в стиралку…

– Да один хер, пизда им, – выталкивает грубо. Я невольно заливаюсь жаром, но в целом стараюсь не принимать эти маты на свой счет. Знаю, что Георгиев не со зла так выражается. По крайней мере, раньше знала… – Сделаю заказ на новые, – озвучив это решение, прикрывает входную дверь и вытаскивает из кармана джинсов телефон. – Да и шмот сыроват. Надо бы из тряпок что-то кинуть в корзину… Думаю, за пару часов доставят.

– Ну да… – соглашаюсь я. – Должны.

Подхватываю пострадавшую обувь и сбегаю в ванную. Настраиваю программу, засыпаю порошок и запускаю стирку. А потом иду в комнату, чтобы взять Габриэля и отнести его на кухню. Оставляю его на лежанке. Проверяю наличие корма и воды. И возвращаюсь к Саше. Он как раз завершает свой заказ.

– Блин… А в чем ты сейчас через площадку перейдешь? – в растерянности смотрю на его сорок пятый размер. – У меня есть широкие пушистые тапочки. Может, попробуешь в них хотя бы мысками всунуться?

Георгиев закатывает глаза.

– Никаких, блядь, тапочек, – ворчливо отвергает мое великодушное предложение. – Босиком пойду. Веди, давай. Я пиздец как голоден.

Со вздохом подхватываю с тумбочки ключи и выхожу. Первым делом открываю дверь соседней квартиры, а когда Сашка, невозмутимо прошагав босиком по площадке, в нее заходит, возвращаюсь, чтобы закрыть свою. Боковым зрением вижу, как он стаскивает носки и, бросив их у порога, следует за выскочившей навстречу Анжелой Эдуардовной с голыми ступнями.

– Сонечка, мы тебя ждем, – выкрикивает старушка, прежде чем скрыться в недрах своего жилища.

– Иду, – отзываюсь на автомате.

И незамедлительно следую за ними на кухню.

Стол у Анжелы Эдуардовны, как и всегда, буквально ломится от блюд. Только вареников четыре вида – с картошкой, с творогом, с капустой и с вишнями. Блинов два – с печенкой и с грибами. Пирожков три – со сливовым вареньем, с мясом и, мои любимые, с брынзой и шкварками. Я уже по форме знаю, что с чем.

– Ого, – выдает Сашка, очевидно, ошалев от этого изобилия, как и я в первый раз. – Вот это я понимаю столичный размах.

Анжела Эдуардовна смущенно, но довольно смеется.

– С тестом не знаю меры, – лепечет она. – Работала долгие годы в студенческой столовой и безумно любила это дело!

– Круто, – одобряет Георгиев и, даже не приземлив свой зад на табурет, хватает со стола пирожок. Откусывая, мычит от удовольствия. – Мм-м… Реально вкусно! Оху…

У меня едва глаза из орбит не вылазят. Квакнув что-то непонятное, резко толкаю Сашку в бок.

– Боже, где твои манеры, принц? – одергиваю строго. – От голода совсем одичал, что ли?

– Да… – едва не давится от моего тычка Георгиев. Прикрывая рот, краснеет. Смотрит на меня, словно придушить готов, но все же, восстановив дыхание, извиняется: – Простите.

– Ой, Сонечка, не кусай мужчину зря. Садись лучше, – журит меня соседка. – И вы, Александр, садитесь. Не стесняйтесь, пожалуйста! Я уже