Переглянувшись напоследок, скользим за стол. Но пока Анжела Эдуардовна отворачивается к плите, этот чертов Александр щипает меня за ягодицу, заставляя от неожиданности взвизгнуть.

– Что такое, Сонечка? Что? – суетливо озирается старушка.

Я заливаюсь жаром. А Сашка… Он просто ржет.

И хотела бы я сказать, что меня это раздражает. Но на самом деле… Он же такой красивый, когда смеется, что это просто должно быть запрещено законом! Дух захватывает, и скрыть это очень трудно.

– Показалось, что на что-то острое села… – лепечу я запыханно, отдаляясь от усевшегося, наконец, Саши. – Давайте я помогу вам с чаем.

К сожалению, быстро справляемся. Так или иначе, приходится возвращаться за стол. Ну а там я перманентно чувствую себя взволнованной. Из-за близости Георгиева, из-за его взглядов, из-за его запаха… Да просто из-за того, что вижу его! Из-за него!

Благо, хоть поддерживать разговор не приходится.

Обычно я люблю поболтать. Но сейчас, после этой грешной страстной ночи и всех сопутствующих переживаний, чувствую, как силы скоротечно покидают мой организм. Хорошо, что Анжела Эдуардовна в одиночку справляется с беседой за столом. Похоже, рядом с принцем Георгиевым она чувствует себя звездой. Пока тот ест как не в себя, трещит без остановки. Я слегка перекусываю и большую часть времени просто молча сижу.

– Вы же к нам теперь часто будете наведываться, я правильно понимаю?

Едва ли не впервые подаю голос, встревая:

– Вовсе нет. Его сиятельству некогда. У него бизнес и невеста. Скоро свадьба!

– Свадьба? – повторяет ошарашенно старушка.

Я ведь ей не рассказывала плохого. Вот и об этом умолчала. А тут… Выдала на эмоциях.

– Вообще-то нет, – отсекает Саша достаточно ровно. – На мне венец безбрачия.

Последнее заявление лично меня заставляет поперхнуться чаем, которым я спасаюсь от бесконечной сухости во рту.

– Ох… – вздыхает Анжела Эдуардовна, хватаясь за сердце совсем как при просмотре очередного шедеврального сериала, где обречен на вечные страдания какой-то Хусейн. – Какая беда… С этим нужно срочно что-то делать… Но что? – в растерянности смотрит то на меня, то на чертового Георгиева. – Ах… – задыхается от эмоций. – Я знаю, кто нам может помочь! Есть одна женщина… Мы должны пойти к ней… Она выливает воском все!

– Э-э… – теряется Сашка ненадолго. – В следующий раз, – обещает, несмотря на все мои нарочито гневные взгляды. – А сейчас нам пора… Большое спасибо! Это был самый вкусный завтрак в моей жизни!

– Ой… – краснеет от удовольствия Анжела Эдуардовна. – Вам спасибо, Александр! Так приятно… Так приятно… Мне на месяц вперед приятно… Но вы, когда в следующий раз будете в Киеве, заходите, пожалуйста. Не забывайте.

– Обязательно, – снова обещает этот демон. – Солнышко, – окликая меня, протягивает руку. – Курьер подъезжает. Пойдем скорее, родная.

Я вкладываю в его ладонь свою только потому, что в данной ситуации испытываю глубочайшую растерянность.

Мурашки разбегаются по коже еще до того, как случается физический контакт. Достаточно этого хриплого «родная», и у меня все волоски дыбом встают. А уж когда соприкасаемся… В обе стороны такие импульсы летят, что кажется, искры в воздухе сечет.

«Я ведь обожаю его руки…» – признаю неожиданно.

И в каком-то совершенно непреодолимом нуждающемся порыве прижимаю вторую ладонь к тыльной стороне Сашиной кисти. Таким образом обхватываю с обеих сторон. Сжимаю чрезвычайно трепетно и интимно.

Георгиев это, конечно же, замечает. Задерживает на мне переполненный чувствами взгляд. Но, хвала Богу, ничего не говорит и не заостряет внимания на странности создавшейся ситуации.

Еще раз благодарим тихо вздыхающую старушку и прощаемся.

Едва входим в квартиру, звонит курьер. И это тоже спасение. Потому как за секунду до этого мы готовы были броситься друг другу навстречу и натворить глупостей.

Саша забирает ворох пакетов. И у меня серьезно ускоряется сердцебиение, когда я понимаю, что одежды больше, чем требуется человеку на один день. Наверное, нужно было бы это как-то прокомментировать… Напомнить принцу, что он здесь в последний раз… Но я слишком сильно поражена, чтобы вымолвить хоть слово.

– Мне нужно поспать, – шепчу устало.

– Мне тоже, – отражает Георгиев нахально.

– Тебе скинуть список гостиниц? – вспыхиваю, наконец.

От злости порываюсь рвать на себе волосы.

От злости? Или от отчаяния?

– Не хочу терять время. У меня его не так много осталось, – заявляет Саша невозмутимо.

Судя по взгляду, включил этого своего железного человека, и хоть ты взорвись перед ним, ничего не проймет.

– Окей, – выталкиваю едко. – Черт с тобой. Спи.

Разворачиваюсь и молча ухожу в спальню. Пока застилаю свежее белье на кровать, слышу, как в ванной включается вода. И это, честно говоря, последнее, что я запоминаю... Скользнув на прохладные простыни, обессиленно закрываю глаза.

Почти проваливаюсь в сон, когда ощущаю, как спину обдает жаром.

– Это ничего не значит… – выдыхаю, не открывая глаз.

– Понял, – отзывается Георгиев глухо.

Нет ресурса уточнять, что именно он понял.

– Почему ты продолжаешь колоть гормональный контрацептив, если ни с кем не трахаешься?

Этот вопрос будто в параллельной реальности звучит. Где-то далеко-далеко, хотя на самом деле – мне на ухо.

Словно пьяная, не поднимая век, слегка улыбаюсь.

– А кто сказал, что я продолжаю его колоть? – бормочу затянутым и мало разборчивым шепотом.

– Что?.. Что это значит, Сонь?.. Соня??

– Потом… – толкаю я и, безмятежно причмокнув губами, падаю в глубины чарующего сновидения.

Огонь обволакивает со всех сторон, но не обжигает. Затылок, лопатки, поясницу, ягодицы, бедра, грудь, живот и даже ступни… Сквозь все места, где Саша касается, просачивается энергетическое тепло.

Я чувствую себя спокойной, свободной, защищенной… Я чувствую себя счастливой. И на этом все.

А после пробуждения?

После будет после.

17

Верить. Все, что мне остается.

© Александр Георгиев

Соня всегда болтала во сне, но раньше я этому значения особо не придавал. Забавно было послушать, как болтает – да и только. Тогда я и без этого понимал, что она чувствует.

Блядь… Конечно, понимал.

Каким же все-таки конченым дебилом я со своей ревностью был!

Сейчас же… Едва с губ Солнышка срывается первый рваный и задушенный шепот, меня словно током прошивает. С головы до ног. Резко разлепляю веки, тяну носом воздух и, сосредотачиваясь на своих ощущениях, начинаю часто моргать.

Неясно, сколько времени прошло, но мы до