Мэри Эллен до боли прикусила губу. Она поступит хуже жены Лота из Библии, если обернется и посмотрит на него. И вообще, с какой стати она должна на него смотреть? Не станет она это делать, и все тут. Господи, нет! Кроме того, этот капитан-янки уже скорее всего оделся и ушел. Не дурак же он, чтобы стоять там и ждать, пока она на него посмотрит!

А если он уже ушел, то что с того, если она оглянется?

Так и не сумев справиться с собой, Мэри Эллен медленно обернулась.

Высокий смуглый офицер стоял на том самом месте, на котором она его оставила, – нагой и неподвижный под луной. Мэри тихо вскрикнула, повернулась и начала быстро подниматься вверх по крутому склону. Сердце ее стучало как молот, и, войдя в дом, задыхаясь от быстрого подъема, она торопливо закрыла дверь на засов, а потом, облегченно вздохнув, медленно пошла к себе. В спальне, не зажигая света, она разделась и легла в постель.

Однако уснуть ей так и не удалось – этому мешали вихрем крутившиеся в голове тревожные мысли. Действительно ли капитан Найт решил поселиться в Лонгвуде? Мог ли он так жестоко поступить с ней? Разве много лет назад она недостаточно страдала в результате его предательства? Неужели он хочет сделать ей больно еще раз?

В конце концов Мэри Эллен поклялась ни за что не впускать капитана к себе в дом... и в сердце тоже. После долгих размышлений она пришла к выводу, что на самом деле он не хочет занимать Лонгвуд под свою штаб-квартиру, а просто решил ее напугать и скорее всего не появится больше. Но в глубине души Мэри знала, что он вернется.

Всю ночь она ворочалась в постели, и всякий раз, стоило ей закрыть глаза, перед глазами ее всплывал один и тот же образ – смуглый, нагой, очень мужественный капитан Найт.

Уснула она лишь перед рассветом, но и во сне к ней не приходило успокоение. Она стонала и всхлипывала, боясь темноты, и тревожные видения преследовали ее во время прерывистого тяжелого сонного забытья.

Близился полдень. Мэри Эллен, уставшая донельзя, измученная тревожным ожиданием, выбрала выжидательную позицию на широкой галерее, тянувшейся вдоль парадного фасада; в правой руке она сжимала один из старинных дуэльных пистолетов отца.

Ровно в двенадцать она увидела его. Капитан Найт приближался к дому верхом на черном коне; волосы его, цвета воронового крыла, блестели на солнце; он выглядел неотразимым в синей форме с высоким воротничком, украшенным латунными звездами. Мощные бицепсы натянули желтые капитанские полосы, сверкающие пуговицы в два ряда украшали широкую грудь. Вокруг тонкой талии был обвязан ярко-желтый кушак, сверкающая сабля покоилась на затянутом в синее сукно крепком бедре.

Могучий жеребец черной масти словно специально был подобран под цвет волос его хозяина. И в остальном конь и хозяин отлично подходили друг другу: оба красавцы, оба невероятно грациозны и оба, несомненно, опасны.

Следом за гарцующим на черном коне командиром шагала колонна военных в синих мундирах, и вся эта процессия направлялась прямиком к Лонгвуду.

Побледнев от нахлынувших эмоций, Мэри Эллен Пребл неподвижно стояла на украшенной колоннами террасе и смотрела на неуклонно приближающихся янки.

Разумеется, она презирала их – всех вместе и каждого в отдельности. Сильнее всех она ненавидела их командира.

Переведя дыхание, Мэри Эллен гордо вскинула подбородок, готовясь к противостоянию с капитаном Най-том, который к тому времени уже успел спешиться на газоне перед домом. Уронив длинные кожаные поводья на землю, он что-то ласково сказал своему черному жеребцу, затем, отдав команду «вольно», открыл железные ворота и вошел внутрь.

Мэри Эллен напряженно ждала. Капитан Найт вошел в заросший и неухоженный сад, и ей стало трудно дышать.

Он шел по тропинке с таким видом, словно этот дом со всем его содержимым давно ему принадлежал, и даже пуговицы на его мундире, отражая полуденное солнце, победно сияли.

Подойдя к террасе, где ожидала Мэри, капитан остановился. Поставив ногу на первую ступеньку, он опустил руку на эфес сверкающей сабли и, посмотрев ей в глаза, спокойно произнес:

– Я сказал, что прибуду в двенадцать, и, как видите, явился точно в срок.

– А я сказала, что никогда не позволю вам и шага в Лонгвуд ступить. – Мэри Эллен крепко сжала губы и подняла тяжелый дуэльный пистолет, а затем, держа обеими руками, навела его на капитана Найта.

– Ты правда выстрелишь в меня, Мэри? – Он даже не шелохнулся.

– Если вы не уйдете, выстрелю. – Темные глаза ее метали искры. – Еще один шаг, и я нажму на курок.

– Вот как? – Клей усмехнулся. – Боюсь, у вас ничего не выйдет. Невозможно убить мертвеца. – Он начал медленно подниматься по ступеням.

– Назад! – Мэри Эллен почувствовала, как наливается тяжестью оружие в ее руках. – Я пристрелю тебя, и да поможет мне Бог!

– Ну так стреляй, чего же ты ждешь? – Клей приблизился к ней вплотную, заслонив собой горизонт, и ствол пистолета, слегка покачиваясь, уперся ему в грудь. – Это не совсем то место. – Он услужливо подвинул ствол так, что дуло уперлось в самое сердце. Если сейчас курок сдвинется хоть немного, он умрет.

Клей знал об этом, и Мэри тоже знала. Она была до смерти напугана силой своего желания пристрелить этого янки с непроницаемым лицом, человека, которого так люто ненавидела последние двенадцать лет своей жизни. Может, просто нажать на курок и покончить с ним – как он сделал двенадцать лет назад, когда она была так молода и так доверчива?

И все же что-то удержало ее. Мэри Эллен пристально смотрела в серые глаза и не видела в них ни намека на страх, но, похоже, ему в самом деле все равно – жить или умереть. И что, интересно, Клей имел в виду, когда сказал, что нельзя убить мертвеца?

Она уже ничего не понимала в том, что касалось этого загадочного высокого мужчины, в котором и следа не осталось от того всегда готового прийти на помощь, доброго и нежного Клея Найта из ее детства. В тридцать два года Клей Найт стал совсем другим: черты лица его потеряли юношескую мягкость, даже рот стал другим – губы отвердели и сложились в саркастически горькую усмешку.

Перед Мэри Эллен стоял человек, который был для нее чужим и которого она совсем не знала.

В конце концов, помедлив несколько мгновений, он бесцеремонно забрал у нее пистолет и затем, внимательно рассмотрев его, перевел глаза на ее лицо.

– Этот очень старый пистолет, Мэри, – тихо сказал он. – И потому опасен. Когда-нибудь он может взорваться прямо у тебя в руках. – Заткнув оружие за желтый кушак, Клей вздохнул: – Теперь все зависит только от тебя. Ты можешь не создавать трудностей или создавать их, для меня это значения не имеет. В любом случае я займу Лонгвуд.

Следуя его примеру, Мэри Эллен постаралась говорить без эмоций:

– Что бы вы стали делать, капитан, если бы я сказала вам «нет» или отказалась уйти с вашей дороги? Я не смогла вас убить, но можете ли вы убить меня? Смогли бы вы вытащить из-за пояса ваш пистолет и выстрелить? А может, вы разрубите меня надвое вашей сверкающей саблей? – Она чуть вздернула подбородок, ее темные глаза вызывающе заблестели.