Он мужчина, она женщина. Он хотел ее, и она хотела его. Все просто.

Затушив сигару, Клей бросил ее в хрустальную пепельницу, уголком шелковой простыни промокнул выступивший на груди пот. Он даже зубами заскрежетал, взглянув на собственную эрекцию. Будь неладна та, что не дает ему покоя. Что ж, в следующий раз, когда это случится, ответ придется держать ей.

Каждый день Мэри Эллен со страхом ожидала вечера, а ночью лежала без сна, остро ощущая присутствие капитана-янки в спальне напротив. Каждую ночь она ожидала услышать стук в дверь и настойчивое требование впустить его.

Но время шло, а никаких перемен в их отношениях не происходило.

Ночь за ночью проходила без всяких волнующих событий. Вскоре Мэри начала чувствовать себя глупо из-за своих страхов. На самом деле капитан пока не сделал ничего такого, что бы заставило ее подозревать, что он вообще хочет оказаться у нее в спальне. Когда бы она с ним ни столкнулась, он вел себя с подчеркнуто холодной вежливостью и ни разу не попытался ее удержать, не сделал ни одной попытки оказаться с ней наедине. Он вообще едва ее замечал. Часто Мэри чувствовала на себе мимолетный взгляд его льдисто-серых холодных глаз, но он быстро отводил глаза.

Особенно досаждало Мэри Эллен то, что загадочный капитан был неизменно добр и терпелив в общении с кухаркой и дворецким. Они тоже относились к нему с теплотой и участием, словно этот янки все еще оставался тем самым обходительным мальчуганом, который столько времени проводил в Лонгвуде.

Впрочем, Мэри Эллен не могла их за это винить: ни Тайтус, ни Мэтти не знали о том, что на самом деле случилось многие годы назад. К тому же теперь оба были стариками и почти впали в детство. Не так уж и удивительно, что парочка старых негров не испытывала к капитану Найту никакой неприязни.

Весть о том, что постоялец Лонгвуда является командующим оккупационными силами, распространилась по городу почти мгновенно. Поддерживавшая юнионистов газета «Пресс симитар» даже напечатала «Гимн герою-победителю» в воскресном выпуске.

Мэри Эллен страшно раздражало то, что пожилые знакомые дамы, приносившие в госпиталь корзинки с едой для раненых и перевязочные материалы, считали своим долгом спросить у нее, как поживает капитан-янки, и при этом глаза их блестели от любопытства.

Как-то вечером, заскочив к своей подруге Ли Томпсон, Мэри узнала о том, что по городу ходят довольно неприятные для нее слухи о смуглом красавце капитане.

– Что? Что они говорят? – с тревогой спросила Мэри.

– Ладно, ты, главное, не переживай, – успокоила ее Ли. – Тебя никто не осуждает. Все понимают, что ты была бессильна запретить ему занять Лонгвуд. – Ли кивнула в сторону заднего флигеля: – Разве в моем доме их нет? Они везде, чуть ли не в каждом особняке по Ривер-роуд, и даже старый Мэсси-Хаус заняли. В Мемфисе не осталось ни одного приличного дома, который юнионисты не прибрали бы к рукам. Бетси Грэм сказала мне, что им уже и Мемфиса мало, и теперь они разбрелись по близлежащим плантациям. Лоутонов, правда, не тронули...

– Ли, – перебила подругу Мэри Эллен, – ты собиралась мне рассказать кое о чем другом.

– Я думаю, ты слышала, – как ни в чем не бывало продолжала Ли. – Дэниел Лоутон не пошел воевать и все это время отсиживался дома. Люди говорят, что у Лоутонов кое-какие связи с северянами. Точно ничего не знаю, но они до сих пор катаются как сыр в масле, в то время как весь Юг страдает. Синди Смолвуд говорит, что жена Дэниела снова на сносях. Это уже четвертый или пятый.

Вот если бы мой Уильям не был бы сейчас в Виксберге, воюя за нас, эти янки не спали бы в его постели. Он бы вымел их отсюда поганой метлой, как...

– Ли, прошу тебя, Ли. Что ты слышала о капитане Найте?

– Ах да, капитан. – Ли задумчиво нахмурилась. – Некоторые из наших дам смотрят сквозь пальцы на то, что на этом капитане не та форма. В наших салонах его готовы принять с большой радостью. – Ли хитро улыбнулась: – Подозреваю, что они с радостью посмотрели бы на капитана вообще без формы: надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. – Она от души рассмеялась.

– Ли Рут Томпсон! – осуждающе воскликнула Мэри Эллен и покраснела. Неожиданно для себя она почувствовала, что намеки подруги ее откровенно раздражают. Ничего забавного в том, что некоторые глупые дамы похотливо заглядываются на капитана, Мэри Эллен не видела.

– О, только не делай вид, что ты так шокирована, – сказала Ли, продолжая смеяться. – Капитан чертовски хорош собой, и я готова поспорить, что в спальне он отлично ориентируется.

– Ладно, мне пора, – недовольно сказала Мэри Эллен.

– Уже уходишь? – Ли мгновенно стала серьезной и тоже поднялась. – Но ты ведь только пришла.

– Я хочу успеть домой до наступления темноты. – Мэри Эллен направилась к двери.

– В чем дело, дорогая? – лепетала Ли, идя за ней. – Что на самом деле за этим стоит? Ты говорила, что вы с капитаном были добрыми друзьями в юности, даже влюбились друг в друга. Он что...

– Ничего. Я вышла замуж за другого. – Мэри Эллен холодно улыбнулась. – Ничего более не произошло.

Ли дотронулась до руки подруги:

– Меня ты не обманешь, Мэри Эллен Пребл. Между вами что-то есть, верно? Скажи мне правду: ты ведь немного боишься капитана-победителя?

– Никого я не боюсь.

Но на самом деле все было совсем не так просто.

Она действительно его боялась. Мэри Эллен думала об этом всю дорогу домой. В нем было что-то, что наполняло влажный июньский воздух особым электричеством. Когда капитан находился в доме, она чувствовала себя так, словно находится в одной клетке с пантерой, которая в любой момент может прыгнуть на нее и проглотить.

Она знала, что капитан рядом, еще до того, как могла его разглядеть, и ее кровь начинала бежать быстрее. Когда она слышала его глубокий бархатистый голос в коридоре, пульс ее учащался на несколько ударов в секунду, а лицо розовело. Стоило ему своей кистью рассеянно потереть затянутое в синее сукно бедро, и Мэри даже казалось, что он прикасается к ее бедру. Когда капитан находился рядом, одежда вдруг становилась ей мала, а дыхание сбивалось.

Она определенно его боялась. Этот новый, властный Клей пугал ее так, как никто до него, он наводил на нее ужас.

Однако шли недели, а капитан Клей по-прежнему почти не обращал на нее внимания. В то время как многие его приближенные украдкой бросали на нее томные взгляды, их командир вообще не замечал Мэри Эллен, словно ее не существовало вовсе, и постепенно она стала успокаиваться.

Мало-помалу она научилась отдыхать в собственном доме, что было ей крайне необходимо.

Однажды посреди душной безлунной ночи Мэри Эллен проснулась, изнемогая от жары. В горле у нее так пересохло, словно она совершила переход через пустыню Сахару в самый солнцепек. Встав с постели, она прошла к комоду, на котором стоял фарфоровый кувшин с водой, но он оказался пуст.