— Ладно, — почти лишившись присутствия духа, произнесла она.

— У тебя есть мобильник?

— Нет.

— Я дам тебе. Ты где остановилась?

— На стоянке «Караван-парк».

Дэниел покивал:

— Ага. Я заеду попозже.

И они разошлись по своим машинам. У Дэниела был белый полицейский «холден» с большой голубой цифрой «двадцать два» на капоте. Не хотелось бы попасться ему под горячую руку, подумала Джорджия. Ну и характер! Непонятно почему, ей вдруг вспомнился Мэтью Ларкинс, тот самый человек, которого Дэниел винил в смерти своего отца и чей дом поджег, когда она уже жила в Сиднее. Давнее прошлое или недавнее — сержант Картер ничего не забывает.

К тому же по знаку зодиака Дэниел — скорпион, как, впрочем, и Джорджия. С дурманных школьных времен она навсегда запомнила его день рождения — пятнадцатое ноября, — записала в дневнике и вокруг нарисовала множество сердец. У скорпионов жало в хвосте, и они невероятно злопамятны: мстят за обиды, когда подворачивается случай, и неважно, сколько времени приходится выжидать.

Когда Дэниел немного отъехал, Джорджия забралась в «судзуки», превратившийся в настоящее пекло. Она видела, как Дэниел осторожно ведет свой «холден» по ухабам, одно колесо непременно оставляя на твердой почве, и вдруг вспомнила о своей матери, которая так и не научилась водить машину под дождем и в родной коммуне постоянно увязала в колдобинах, так что ее приходилось тащить на буксире.

И Джорджия вспомнила.

Взгляд Дэниела напомнил ей, что она пережила, как у нее застыла кровь в жилах, когда она увидела свою мать привязанной к стулу и с кляпом во рту. Чувство, которое охватило ее тогда, было ненавистью.

Лишь во второй половине дня Джорджия попала в больницу. К вечеру, как ни странно, жара стала еще убийственней. Крыши, кирпичи, битум весь день поглощали солнечные лучи и теперь отдавали их жар обратно. Это было все равно что сидеть в сауне одетым с головы до ног, к тому же система самоохлаждения в теле Джорджии как будто дала сбой. Влага с кожи никак не испарялась, и одежда вся пропиталась потом.

В больнице было ненамного прохладнее. Направляясь в регистратуру, она подумала, что, наверное, кондиционер вышел из строя. Джилл Ходжес, которая держала ее за руку после аварии, подняла голову.

— Вы немного опоздали, — сказала она, наморщив лоб и крепко сжав губы. — Мне очень жаль.

— Его увезли в Брисбен?

Джилл Ходжес пристально смотрела на Джорджию несколько мгновений, после чего встала и обошла конторку кругом.

— Может быть, вам лучше сесть?

Джорджия испугалась:

— Почему? Что произошло?

— Пожалуйста.

Джорджия поняла, что женщина не скажет ни слова, пока она не сядет, и села. Когда медицинская сестра села рядом, Джорджия сфокусировала внимание на постере с лимфатической системой. Потом сказала:

— Он умер? Да?

— Я вам сочувствую.

Как в тумане, Джорджия вдруг осознала, что сидит в том самом кресле, в котором ждала перевязки после аварии. Инстинкт? Привычка?

— Он был сильный, но возраст… И ожоги ужасные. Бекки оставалась с ним до конца. Его жена. Это случилось час назад. Мы очень старались, но все же потеряли его.

Слезы побежали по щекам Джорджии. Ей захотелось убежать к матери, чтобы та обняла ее, и плакать, плакать, плакать. Слишком много смертей. Сначала Том, потом Сьюзи, теперь Бри.

— Как вы? Я могу позвонить кому-нибудь из ваших друзей. Вам не придется платить. И за такси тоже.

— Спасибо, мне уже лучше. Я поеду к подруге.

* * *

Джорджия припарковалась около цветущего имбиря высотой ей до талии и, выгрузив из багажника покупки, отправилась в свой фургон. Там ей на глаза сразу попалась придавленная чайником и написанная знакомым крупным почерком с завитушками записка от Эви, в которой та сообщала, что молоко, сок и вода в холодильнике (бесплатно) в полном распоряжении Джорджии, а «судзуки» не понадобится хозяйке по меньшей мере несколько дней.

Рядом с запиской лежали сотовый телефон и еще одна записка. Наклонный темный почерк Дэниела:

Все подтверждено. Созвонимся завтра.

Наверное, он отрастил крылья, если сумел так быстро оказаться на стоянке Эви. Вот уж в самом деле человек действия.

Приняв душ и надев новые шорты с желтой рубашкой, Джорджия проглотила последние таблетки, которые ей дал Юмуру, — палец пульсировал, как поршневой двигатель, — и взяла телефон Дэниела.

В первый раз, с тех пор как Джейсон Чен сунул ей в карман свою визитку, у Джорджии нашлось несколько секунд, чтобы взглянуть на нее:

«Ресторан «Сиань». Настоящая сычуаньская кухня».

Под адресом в Каирнсе была цветная фотография стола, уставленного блюдами с креветками, мясом, приправленным перцем чили, овощами, целой рыбиной и хрустящей жареной уткой. Выглядело это весьма аппетитно, но Джорджия ни за что не отправится в этот ресторан и не станет там есть, даже если ей заплатят миллион долларов, ни за что.

Джорджия перевернула карточку и набрала номер, который записала в доме Сьюзи.

— Ну! — ответил мужской голос.

Джорджия представилась и сказала, что была в доме Сьюзи, где узнала номер его телефона.

— А я скучаю по ее хорошенькой заднице, — вздохнул мужчина. — Не могу поверить, что ее не стало. Вот проклятье.

— Вы не возражаете, если я приеду к вам и мы поговорим?

— Откуда приедете?

— Из Налгарры.

— Не близко. Это на север от того места, где вы теперь находитесь.

— Все равно.

— Завтра. Ладно?

Джорджия сказала, что это ее устраивает, и мужчина объяснил, как проехать, предупредив напоследок:

— Эй, вы там, закутайтесь с макушки до пяток, а то тут проклятых москитов видимо-невидимо. Терпеть не могу обглоданных женщин.

Джорджия обещала.

— Кто такой Беззубый?

Мужчина коротко хохотнул:

— Приятель Сьюзи. Если захотите и он будет поблизости, я вас познакомлю.

Уточнив свои договоренности, они отключились.

Из холодильника Джорджия достала бутылку с водой и уселась, прислонившись спиной к африканской пальме, чтобы полюбоваться заходом солнца. Это заняло от силы минут двадцать, не больше, а потом стало темно, воздух наполнился писком москитов и время от времени потрескиванием электронной защиты от насекомых. Джорджия слышала плеск волн, набегавших на берег. Здесь не было серфингистов, потому что за горизонтом находился Большой Барьерный риф.

Мирный тропический рай. Однако Джорджии было не до местных красот; у нее в голове самым непредсказуемым образом появлялись и сменялись лица Бри и Сьюзи, Тома и ее матери, и она буквально подскочила на месте, когда сверху послышался голос: