Ее глаза смотрели уже не растерянно, а решительно, назойливо.

– С молоком или с лимоном? – спросила Анна.

– Без ничего, спасибо.

Анна поставила перед ней сахар, мед, чашку. Мария Соле, поглаживая ручку заварочного чайника, спросила:

– Это ведь костяной фарфор?

Анна пожала плечами.

– Да, фарфор с добавлением коровьей костяной муки, – настаивала Мария Соле.

– Серьезно? – Анну мало интересовал cостав фарфора, она чувствовала себя не в своей тарелке и хотела сходить за Гвидо.

– Да, у моей матери такой был. Она тоже умерла. И мой отец тоже. Мы с вами обе сироты.

Анна даже не поняла, от какого из слов ее больше передернуло: «сироты» или «с вами».

Вошла Кора с Наталией на руках и в наушниках. Мария Соле вскочила из-за стола:

– Кто это к нам пришел? Это моя девочка пришла. – Она протянула руки, Наталия тоже, и Кора усадила девочку к ней на колени: – Привет, маленькая, как дела? – Малышка не отрывала от нее сияющих радостью глаз. – Как дела? Как дела? Как дела?

Наталия, взвинченная таким бурным приемом, ухватила Марию Соле за волосы и со всей силы дернула.

– Ай! – вскрикнула та, посуровев. Только что прямо-таки лучилась великолепной улыбкой, и вот уже губы укоризненно сжаты: – Сколько раз я тебе говорила не дергать меня за волосы? – продолжала она, и Наталия испуганно замерла.

Сколько раз.

– Когда у меня будет свой мальчик или девочка, первым делом мой малыш научится уважать других, – прибавила она, обращаясь уже к Анне, которая забрала дочь и вдыхала волшебный аромат младенческой кожи. Нежной, точно фланель.

Наталия, толкнув ее головой в ключицу, повторила с матерью тот же фокус – дернула за волосы.

– Тише, дорогая, ты делаешь мне больно.

Но малышка улыбнулась и дернула еще раз.

– Я готов. – Гвидо наконец появился на пороге кухни. Выглядел он теперь совершенно по-иному, успел за считанные минуты стереть с себя все. Рассеялись ночные объятия, растворилась заботливость, и даже от простуды ему как будто бы удалось избавиться. Достаточно было умыться – и он стал другим человеком.

Мария Соле посмотрела на него испытующе. Они обменялись долгим взглядом, словно противники перед боем.

– Я как раз говорила Анне, что у нас много общего.

Никогда еще она не произносила имя Анны, и ощущение было неприятное. Гвидо издал какой-то звук, перешедший в покашливание. Потом спросил:

– Пошли?

– Куда? – Мария Соле приняла невинный вид. Выражение лица она меняла со скоростью света.

– В кабинет, поговорим.

– С удовольствием, – отозвалась Мария Соле, но не двинулась с места.

Анна заметила на ней золотой браслет с огромным количеством подвесок. Крестики, божьи коровки, колокольчики. И даже золотой фунт. Тот самый. Анна снова повернулась к плите, поставила кофейник на огонь.

– Будешь кофе? – спросила она у Гвидо.

– Нет, нет, – поспешно отказался он.

– Сожалею насчет простуды, – сказала Мария Соле. – Какой-то вирус гуляет.

– Я на самом деле плохо себя чувствую. Давай уже скорее поговорим, и я снова пойду в постель.

– В постель… – вздохнула гостья, в сотый раз помешивая ложечкой чай. – Занималась она этим с тех пор, как взяла чашку.

Анна с Гвидо обменялись взглядами: она смотрела вопросительно, он немного вспотел и явно нервничал, растеряв весь свой апломб.

– Пошли, – безапелляционным тоном заявил он.

– Хорошо. – Мария Соле отставила чашку, с несколько растерянным видом разгладила руками футболку.

Гвидо указал на коридор:

– Вон туда.

Мария Соле проскользнула вперед, предоставив ему возможность разглядывать свою похожую на камыш фигуру.

Кора провела тряпкой по столу:

– Синьора, если вы побудете с малышкой, я приберу в спальне, – и, заметив почти нетронутую чашку, спросила: – А с чаем что делать, отнести синьоре Марии Соле?

– Откуда ты знаешь ее имя? – уставилась на нее Анна, но Кора лишь пожала плечами. – Ты ведь ее видишь в первый раз, верно?

– Нет. – Кора кругами возила тряпкой по столу. – Позавчера… она приходила к синьору.

– Когда?

– После похорон.

– И что они делали?

Кора остановилась, хотя еще не все протерла.

– Не знаю, синьора, я была в детской.

Анна пошла в сторону кабинета, чтобы подслушать, но Наталия у нее на руках заливалась смехом. Тогда она отнесла дочь в детскую и посадила в кроватку, однако та немедленно запротестовала, прижимая ручки к груди. Анна поискала ее куклу Люсиль и, не обнаружив ее ни под подушкой, ни в корзине с игрушками, дала дочери книжку с овечками, безделушки-колокольчики и флейту. Из флейты девочка уже научилась извлекать звуки, и обычно это ее забавляло, но сейчас она заревела.

Анна прошла на кухню, приготовила бутылочку с ромашковым чаем и поставила греться в микроволновку – сорок секунд, в течение которых дочь рыдала не переставая. Взгляд упал на красную папку с документами, которые Мария Соле собиралась показать Гвидо. Анна схватила ее и, не ощутив веса, открыла – пусто.

Вернувшись к дочери, она дала ей чай. Наталия со сморщившимся от рева щеками и растерянным взглядом принялась остервенело сосать бутылочку. В какой-то момент в углу комнаты Анна заметила куклу и пошла за ней, а дочь провожала ее взглядом. Улыбнувшись, она положила куклу в кроватку и выскользнула в коридор. На подходе к кабинету послышался взбешенный, на повышенных тонах голос Гвидо. Мария Соле раздраженно отвечала. Слов было не разобрать, лишь в конце Анна ясно услышала, как Гвидо крикнул: «Я не могу»! Она замерла на месте, но, услышав шаги, попятилась, вернулась в кухню, прошла к раковине, открыла кран. Подождала, пока нагреется вода. Вот вроде бы послышались приближающиеся шаги – но она не могла сказать точно. Закончив с посудой, она выключила воду, вытерла руки. Тишина – какая-то подозрительная, тревожная, гнетущая. Анна осторожно заскользила по полу и тихонько выглянула из кухни в гостиную. Гвидо стоял у входной двери, Мария Соле – ближе к кухне.

– Одну минутку! – Анна, подхватив папку, направилась к ним. И протянула папку Марии Соле.

– О, спасибо, – ответила та. Голос низкий, охрипший. Оглядев Анну, прибавила: – Прекрасная рубашка, поздравляю! – Потом она бросила взгляд на Гвидо, провела руками по карманам: – Извините, я забыла телефон.

– На кухне? – предположила Анна.

– Нет, в кабинете. – Гостья быстро пошла по коридору. Анна глядела, как она удаляется той же решительной походкой, что и перед этим. Стук каблуков затих в глубине коридора.

– Господи Иисусе! – прошипел Гвидо.

– Что происходит?

– Ни минуты покоя, – проворчал он.

– Проблемы?

– Ничего особо важного.

– Хочешь это обсудить?

– Я хочу только выпить аспирин и пойти лечь, – вяло отозвался Гвидо.

Шпильки снова зацокали. Секунду они втроем стояли, образуя некую композицию, как фигурки в рождественском вертепе, – Анна даже улыбнулась. Мария Соле продемонстрировала телефон. Гвидо, не дожидаясь, пока она подойдет, открыл дверь. Гостья быстро набросила накидку,