там сестра жила на Восточном, я знаю. Я как раз туда приезжала, у ее мужа день рождения был.

У нее там во дворе, улица Киевская, 98, она мне еще показывала квартиры, где западные украинцы заселились и ремонты сделали. И по говору слышно, как они разговаривают.

“Азов” — это изверги и садисты. Лучше их десятой дорогой обходить, молчать. Ни взглядом, ни жестом их не провоцировать, потому что моментально ты просто уедешь куда-нибудь в аэропорт, где буквально концлагерь, пыточные камеры и братские могилы засыпаны известью. Мариупольцы все знают об этом. Это с 2014-го началось. У нас много людей просто пропали, и никаких концов.

У моей соседки Наташи отец работал в аэропорту и некоторое время по служебным делам он там появлялся. Он рассказывал дочери, а она мне. Что там холодильные камеры и людей туда засовывали, их там морозили, так пытали. По-разному издевались, в конце концов мучили до смерти и скидывали в яму или подводили к яме и там достреливали и скидывали и пересыпали известью.

Я работала на СВ “Сервис” (это строительная организация), когда я вышла на работу утром, еще ничего не знала, потом сказали, что у нас война.

Ребята там приехали и говорили, что видели, что из аэропорта вывозят грузовики с грунтом, из которого торчат кости. Мы так и подумали, что следы своих преступлений заметают. Зачем тогда раскапывать и вывозить вместе с грунтом человеческие останки?

Потому что люди сказали, которые видели это, что были именно человеческие останки».

Свидетельство № 186

Петренко Сергей Николаевич, место жительства на момент опроса — пгт станица Луганская, опрос происходит на месте пыточного подвала украинского подразделения «Торнадо»

«22 января 2015 года там вместе с другом, прям с улицы, белым днем, около двух часов, даже раньше может быть, в районе. Одели шапки, отвезли неизвестно куда. Нас, когда забрали, в машину кинули, сразу шапки, натянутые на голову, мы не знали куда. Нам-то понятно было, что куда-то опускали нас по лестницам. Находились там, как оказывается потом, там время чуть терялось. Это когда нас милиция забрала наша оттуда — это было четверо суток, посчитали. Четверо суток постоянные прессинги. Избивали жестко. И дрыном били, ну палкой. Отбивали седалищный нерв. Ну сначала, конечно, стойка возле стены около четырех часов в растяжках.

Они в масках и отрабатывали удары. Бить в болевые точки. Один прямо показывал, куда бить. А другой уже отрабатывал. Периодически выводили расстреливать. Стреляли над головой. Имитацию расстрела делали. Иногда щелкали просто пистолетом. Приставляли к затылку, щелк щелчок. Периодичность, уже перестаешь относиться к этому... на третьи сутки уже все равно было.

Это “Торнадо”, здесь их было море. Крики доносились со многих комнат, особенно наискосок. Пытали, именно пытали. И я думаю, что запытали.

Один был “Палач”. Он без маски такой дитина под 2 метра. Бил именно седалищный нерв. Повязка “Правого сектора” на лбу у него была. Вот это вот сильно запомнилось. Второй заходил. Он такой небольшого росточка. И еще мелькал позывной “Сэр”. Вот таким дрыном били, я не знаю из чего, но косило сразу. Это именно “Палач” делал. Упал, тебя подымали, ставили. Стоишь, внезапный удар, даже не приготовишься, да тут и не приготовишься. Седалищный нерв, обе ноги и подкашиваются, сразу падаешь и потом же здесь мы находились, ну это первые сутки в основном. Кто хотел, тот и приходил. Тренировались на нас, как груша. Болевые места, молодых на нас обучали: вот бей сюда, бей туда. В основном ногами. Ну расстреливали, ко лбу пистолет, щелк пустой. Пугали, запугивали, это ж по первой. Потом же на расстрел выводили. Сначала, началось все с этой комнаты. Потом туда, когда перевели там, где я только что показывал, там уже просто приходили и выбрасывали свою энергию негативную на нас, то есть что-то у них не получается, пришли побуцкали. Пришли побуцкали. Побили, побили, ушли. Ушли одни, пришли другие с караула или откуда. Тоже пришли разрядились.

Один мой знакомый там был, потом опознавали вещи. Потому что нашли только захоронение. Кости нашли и все, грибники увидели. Только вещи, потом родственники сделали, как я узнал позже, потом сделали экспертизу, да, это был действительно он. Валуйский Александр. Я его просто знал здесь в станице Луганской. Вы видели его в подвале, а потом уже... больше не видел. У него были приметы, у него были пальцы на циркулярке обрезаны. Еще будут находить. Кого “Торнадо” пытали.

Ну вот посмотрите (показывает) — это у них юмор такой был. Здесь написано “...мы рады каждому клиенту...”, но и рядом “Welcome to hell”».

Свидетельство № 187

Томская Марина Васильевна, 45 лет, место жительства на момент опроса — г. Донецк

«Первый раз меня арестовали сотрудники СБУ, это было 2 часа ночи, в ночь с 18 на 19 января 2015 года. В доме была я, племянник несовершеннолетний, дочь несовершеннолетняя и сын.

Отвезли в подвал СБУ в Краматорске и когда узнали, что я по национальности русская, оказали прием... Пристегнули меня к канализационной трубе, в подвале СБУ, пришел мужчина в маске, он так выразился: “москалька” на меня. С западенским акцентом. Нанес удар. Потом начали бить током. У них был какой-то ящик, коробок большой. К пальцам — к указательному и безымянному — присоединяли два провода и тумблер такой включали, ставили на мокрую тряпку. Так, что у меня под коленками лопались вены. И насиловали. Говорили, что сейчас привезут мою дочку несовершеннолетнюю и будут с ней развлекаться как с женщиной. Я за первые сутки поседела. Очень больно вспоминать, кошмары снятся уже сколько лет.

Что я вам скажу, это может показаться с моей стороны очень жестоко... но там людей нет. Вот те, которые дают указания на уничтожение людей мирных, на уничтожение инфраструктуры, это не люди. Я по себе ощутила нас (русских) ненавидят. Я ж говорю, просто узнали, что я русская по национальности, и ко мне вот такое отношение».

Свидетельство № 188

Валуйский