— Ты из каких будешь, сынок? — спросил машинист, внимательно глядя на показания приборов, значения которых были почти в красной отметке.

— Из жандармов, отец… из дорожных жандармов, — ответил Кинт, встал и сделал подряд еще четыре выстрела.

Машинист ничего не ответил, только одобрительно кивнул и, передвинув какой–то рычаг, сказал:

— Не рванет, так выберемся!

Состав стал чувствительно набирать скорость, может от того, что почти въехал на холм, а может и от опасных манипуляций с давлением… Но состав разгонялся, Кинт выглянул и снова присел, не желая рисковать и поймать лбом пулю, которыми налетчики сейчас щедро осыпали весь состав, поняв, что добыча уходит.

Состав остановился спустя час на открытой местности, в долине меж двух холмов, дабы исключить возможность незаметно подойти…

— Все же возьмите револьвер и смотрите, чтобы эти уроды, которые еще, возможно, есть в вагонах, не подобрались к вам.

— Хорошо, — машинист поднял с пола пояс и застегнул его на себе, — а ты что же?

— А я пойду, проверю вагоны, — ответил Кинт и, выскочив наружу, с двумя пистолетами наизготовку пошел вдоль состава.

— Эй… слышишь? Эй… — донесся сверху голос, когда Кинт крался вдоль почтового вагона.

— Чего?

— Подожди, я с тобой.

— Давай живей!

Дверь открылась, и на снег спрыгнул жандарм с револьвером в руке.

— К карабину все патроны расстрелял, — пожал плечами рослый парень охранного корпуса.

— Ну, хоть с результатом? — Кинт присел и, несмотря на жандарма, наблюдал за вагонами.

— Еще бы! Уж троих–то точно можно на мой счет записать… и… эм… я же и в тебя чуть не выстрелил, когда ты из леса бежал.

— А чего не выстрелил? — повернулся к нему Кинт.

— Не знаю… взял на мушку, но как чувство какое… решил не стрелять, а чуть погодя и состав тронулся, ну я и смекнул, что ты не с ними, ну, не с налетчиками.

— Это хорошо, — ответил Кинт, и его лоб покрылся потом, несмотря на то, что на улице ощутимо холодно, — хорошо, что чувство… Ладно, давай под вагон и иди с той стороны.

— Понял, — жандарм встал на четвереньки и переполз под вагонами.

— Готов?

— Да.

— Пошли, и смотри на окна.

— Понял!

Следующий вагон был товарный, и его прошли быстро, не могли туда налетчики проникнуть, Кинт двинулся дальше, держа пистолет в левой руке вдоль вагона, а пистолет в правой, поднял на окна. Дойдя до двери, Кинт прокричал: — Дежурный!

— А кто это? — спросили из–за двери дрожащим голосом.

— Мастер–жандарм северного корпуса охраны дорог, Кинт Акан!

Дверь моментально распахнулась и полный мужчина, с раскрасневшимся лицом, практически рухнул на колени перед Кинтом.

— О небеса, неужели спасение! — запричитал толстяк, от которого несло обмоченными штанами.

— Ага, дождались… в вагоне есть чужие?

— Нет, — проблеял дежурный, они не успели пробраться.

— Это я им помешал, — крикнул с другой стороны вагона жандарм, — если есть, то в четвертом отсюда вагоне, уж очень настырно они туда лезли.

— Тогда пошли…

— Кинт! Живой! — вдоль состава, прихрамывая на перевязанную ногу, спешил Григо с карабином в руках и в сопровождении уже более–менее осмелевшего дежурного, что до этого пластался в проходе.

— Григо! — крикнул Кинт, — в том вагоне могут быть налетчики!

Григо сразу прижался к вагону и начал красться вдоль него. Но тут послышался шум, возня и крики из четвертого вагона, Кинт побежал, побежал, как мог и Григо, они одновременно достигли двери, Кинт рванул ее на себя и выставил вперед оба пистолета…

— Вяжите его мадам Кокнэ, вяжите! — из вагона доносился старушечий голос, — я держу его!

Кинт влетел в вагон и побежал по проходу на крик, в третьем купе две почтенные дамы, в еще более почтенном возрасте боролись с раненым налетчиком. Кинт успокоил его, отвесив тяжелую затрещину по затылку.

— Уф, наконец–то! — одна из пожилых женщин, растрепанная и в рваной блузе, уселась на обтянутую кожей лавку, — я уже думала, не справимся.

— Есть еще налетчики в вагоне?

— Нет, этого ранил кто–то, эм… в зад, когда он почти влез в окно.

Единственным из налетчиков, кому удалось влезть в окно, был молодой парень, получивший в зад пулю от Кинта. Проникнуть в купе он смог, и даже до смерти перепугать двух почтенных дам, но кровопотеря взяла свое, и он упустил контроль над ситуацией, попробовал вяло бороться, но день у него явно не задался… Подойти остальным не дал Григо, он израсходовал весь боезапас к карабину, положив немало налетчиков, но при этом поймал пулю в ногу, рикошетом.

— Позор! — сокрушался Григо, когда они, уже сидя в своем купе, допивали третью бутыль шанта, а разбитое окно было завешено двумя одеялами, — сколько лет прожил, в каких переделках не довелось побывать, но рикошет…

— Да ладно, Григо, у каждой пули свой полет, и как он закончится, лишь небесам известно, — ответил Кинт, он был трезв и активно накачивал алкоголем Григо.

— Тут ты прав! — кивнул Григо… ну ничего, доберемся в Тек, и кое–кто мне дорого заплатит за дыру в ноге… а ведь еще пулю вынимать!

— Ты же отошел от дел?

— Отошел… но, скажем так, присматриваю, по мере сил за…

— За балансом?

— Вот, верно, — кивнул Григо и уже ничего не соображая, повалился на бок.

Выкурив трубку, Кинт влепил пощечину отрубившемуся Григо, но тот никак не отреагировал, лишь вздохнул и хотел повернуться, но Кинт ему не дал, придержал за плечо. Вспоров ножом штанину на ноге Григо, Кинт достал из своего ранца бритву, пролил ее из очередной бутыли, что принес дежурный и который теперь стоял и держал в руках масляный фонарь. Склонившись, аккуратно нащупал под кожей пулю, быстро резанул бритвой и, запустив в рану острие ножа, под дикий крик проснувшегося Григо, достал пулю и бросил ее на стол. Григо сел с ошарашенным видом и уставился на Кинта…

— Ляг, пулю я достал, надо шить…

— Тымнеещемнямнямммм… — Григо опять провалился в сон.

Проснувшись утром, Кинт застал Григо хмурым и с бледным лицом.

— Болит? — с сочувствием спросил он.

— Что?

— Нога говорю, болит?

— А, не очень… а вот голова, как колокол…

— Станция Тек через четверть часа, — прошел по коридору дежурный.

— Ну, вот и приехали, — сказал Кинт и стал собирать вещи.

— Ты вот что, — Григо все так же хмурясь, посмотрел на бедро, перевязанное белой материей, — вместе сойдем, и ты будешь гостем в моем доме… не мотай головой, ничего не хочу слышать!