– Ты знаешь, Мэл, – произнесла она неторопливо. – Черные в этом совершенно уверены.

Мортимер сжал губы. Глаза у него стали холодными, взгляд острый, как сталь.

– И это в самом деле так? Что об этом думает твой патриарх?

– О, Одзэро в ярости. Но об этом потом. Черные так уверены в собственной безнаказанности лишь потому, что один из самых влиятельных центритских кланов заверил их – Центр на нападение не ответит.

– Что же это за влиятельный центритский клан?

– А ты не догадываешься?

– У меня есть свои соображения на этот счет. Я могу быть и не прав.

– Что ж. Ты – умный молодой человек, ликвидатор. Уверена, что ты догадался верно. Но давай вот о чем поразмыслим: зачем влиятельному клану затевать подобную акцию? Ответ прост… Кстати, ты уже слышал о Программе генетического преобразования?

– Да уж… – Мэлокайн поморщился.

– В таком случае ты можешь догадаться и сам. Искусство государственной пропаганды таково, что любое абсурдное начинание, любой закон, как бы он ни выглядел, можно представить будто единственный путь к спасению нации. Пожалуй, если бы даже клан, который мы оба с тобой имеем в виду, решил бы ввести рабство, он смог бы заставить своих пропагандистов придумать что-нибудь такое, что убедило бы всех в правильности подобного законопроекта. Толпа как таковая лишена здравого смысла, она не способна оценить происходящее трезво и критически и верит красивым сказочкам. Умелые и горластые болтуны могут убедить толпу в чем угодно. И знаешь, что единственное способно убить любую пропаганду?

– М?

– Только насмешка.

Ликвидатор обернулся. Банга в своей манере загадочно улыбалась.

– Ты шутишь надо мной?

– Вовсе нет, – возразила она. – Нисколько. Насмешка способна заставить каждого отдельного члена толпы усомниться в разумности происходящего и начать наконец думать собственным умом. Ирония и смех включают логическое мышление. Я просто напоминаю тебе, Мортимер, о том, какой именно клан имеет возможность своими насмешками превратить пропаганду в пшик и какой именно клан постоянно делает это.

– Я уже понял, что ты говоришь о моих родственниках.

– Единственный патриарх, который никогда не пытается притворяться на Совете патриархов, будто ему все понятно, как остальным, будто все на свете прекрасно, без изъянов. Единственный, кто говорит то, что думает, то, что подсказывает ему здравый смысл, – это Мэрлот. Я вовсе не считаю, что в этом виновата его природная прямолинейность. Я всегда считала, что такова манера твоего предка, что это его политика. И так уж получается, что настал момент, когда именно твой патриарх мог бы политическим путем одержать верх над… над тем кланом, о котором мы говорим. – Женщина поднялась и подошла к бару, налила еще вина. Задумчиво покачала бокал. – Я никого ни в чем не обвиняю, но беда, которая стряслась с Мортимерами, случилась на редкость вовремя. Вовремя для клана Блюстителей Закона. Мэрлот на свободе, но ему не до Программы генетического преобразования. Программа, будучи осуществлена, даст клану законников больше власти, чем он имел прежде. И твой клан ему теперь не помешает.

Мэл поднял голову.

– Мне плевать на политику. Меня интересует судьба родственников.

– Вот именно.

– Постой! – Он вскочил на ноги, уронил бокал. Тот не разбился, но веер красных капель широко оросил ковер у его ног, запятнал даже обивку кресла. – Ты хочешь сказать, что клан Блюстителей Закона устроил это нападение?!

– Да, – улыбнулась Банга. – Именно это я и хочу сказать. Но не говорю прямым текстом, потому что у меня нет прямых доказательств. Только косвенные. Но я ведь никому ничего не собираюсь доказывать. Не мое это дело.

Ликвидатор обхватил голову руками и опустился обратно в кресло. Он знал, что в присутствии своей бывшей любовницы может расслабиться, позволить себе не играть, быть самим собой. Эта женщина видела людей насквозь, притворяться в ее присутствии означало ее обидеть, особенно если притворяться начинал близкий друг. Банга поневоле следила за каждым движением его лица и рук. Она была весьма проницательна, как говориться, нутром чуяла чужую вину. И теперь ощущала смятение и страх, которые затопили его сознание, правда, лишь на миг.

Мэлокайн опустил руки и перевел взгляд на Бангу. Он был уже почти спокоен.

– Получается, что клан Блюстителей Закона стремится уничтожить клан Мортимеров?

– Не думаю. Не уничтожить, а унизить. Подчинить своей власти. Впрочем, и в этом случае тебе не легче. Это дает Мортимерам лишь возможность сориентироваться и решить – чего они хотят.

– Пока нам нужно вытащить моих родственников из беды.

– Да, пожалуй. Дерзай. Знаешь, я полагаю, у Мортимеров хватит соображения пока не трубить на всю Вселенную, кто именно предал их черным магам.

– Ты передавала эту информацию еще кому-то из моих родичей? Мэрлоту?

Банга отрицательно покачала головой.

– Думаю, ни к чему что-то пытаться передавать вашему патриарху. Руку даю на отсечение, он уже сейчас знает больше, чем я.

– Руку на отсечение? В твоих устах это звучит особенно… необычно.

Девушка запрокинула голову, хохоча, и в один миг стала необычайно вожделенной. Мэлокайн всем сердцем любил Моргану, но он был нормальным мужчиной и, глядя на Бангу, вдруг ощутил глубокое томление. Ему хотелось накинуться на эту восхитительную женщину, повалить ее и сделать с ней то, что, помнится, он впервые сделал с ней лет тридцать назад. Ликвидатору стало стыдно. Он поспешил отвернуться.

– Да, пожалуй, – согласилась она. Повела плечами. – Кстати, если тебе нужно убежище, мой клан может тебе его предоставить, ликвидатор.

– Так это решение Одзэро – помогать Мортимерам? У твоего патриарха какие-то свои соображения, я прав?

– Говоря по правде – нет. Дед не отдавал мне никаких приказов. А если он и станет действовать, то не за Мортимеров, а против Блюстителей Закона. Клан законников слишком усилился. И, уверяю тебя, Совет патриархов не поддержит решение Бомэйна подарить черным магам Мортимеров. Ты понимаешь, патриархи сочтут этот прецедент слишком опасным для самих себя и для своих потомков.

– А Программа?

– Не знаю, как она пойдет, – медленно произнесла Банга. – Я видела списки. Участвующих много. По внутренней сути проект благой, но осуществление… Полагаю, единственный путь, которым Блюстителям Закона в самом деле следовало бы идти, – обнародовать списки и дать рекомендации. Только так.

– Законники предпочли путь насилия. Какой странный парадокс…

– Им надо заставить других подчиняться себе. Даже в таком щекотливом вопросе. Если Центр покорится законникам и на этот раз, власть Совета патриархов скоро превратится во власть одного патриарха. Бомэйна Даро.