— Ну уж нет, — сказал я. — Вот именно потому, что все кругом приличные люди. А приличные люди подтверждают свои обязательства деньгами. Иначе не получится.

— Какие обязательства? — пролепетал Будяев, поглядывая в сторону кухни.

— Я уже рассказывал, Дмитрий Николаевич. Вы обязуетесь продать вашу квартиру конкретному лицу в оговоренный срок. А себе купить другую.

— Да как же я могу взять на себя такое обязательство! — возмутился он. — Вы что, Сережа! Вы же нас под монастырь подводите! Как же так — продать?! Мы-то куда денемся?!

— Вы. Себе. Одновременно. Купите. Другую, — отделяя слово от слова, сказал я. — Мы с вами это уже сорок раз обсуждали. Я вам подыщу другую квартиру. Несколько уже подыскал. Послезавтра две поедем смотреть… Ну вы что, Дмитрий Николаевич! Это же не я хотел вас переселять! Это вы хотели, чтобы я вас переселил. Вот я и переселяю. И для этого нужно сделать ряд конкретных шагов. В частности, получить задаток. Неужели непонятно?

— А задаток-то… он что же? Я помню, вы говорили… Если что не так, вдвое, что ли, отдавать?

— Вдвое, — безжалостно подтвердил я.

— Вот видите! — тонко воскликнул Будяев и с треском раздавил окурок в пепельнице. — Что-то как-то легко у вас все получается!

Вдвое! А мы ведь не миллионеры! Как же так? Мы специально, чтобы…

— Не откажетесь от сделки — так ничего никому отдавать и не придется.

— Не откажетесь! Мы-то не откажемся… Нет, ну в самом деле,

Сережа, как вы можете такое говорить! Почему же мы откажемся?

— Говорить не о чем, — согласился я. — Разумеется, вы не откажетесь. И разумеется, вам ничего не грозит. И все будет хорошо. Я вам подыщу чудную квартирку — и вы в нее переедете. Мы ведь так договаривались?

— Переедете… На словах-то оно легко, — буркнул Будяев. — А если не найдете? Нас тогда на улицу? А не на улицу, так задаток вдвое отдавать! Снова здорово. Веселенькое дело.

— Да на какую улицу? И почему же я не найду? Всем нахожу, и вам найду.

— Сами говорите, у нас требования сложные, — не сдавался Дмитрий

Николаевич. — И этаж, и площадь, и что там? — да, сквозное проветривание нам нужно… вы же знаете… нам без сквозного проветривания просто никуда… еще консьержка чтобы в подъезде… а? Вдруг не найдете?

— Ладно, это моя забота, Дмитрий Николаевич. Давайте заниматься своим делом. Я своим. Вы — каким угодно, только не моим.

Договорились?

— Ну, вы сразу в амбицию… Вы поймите, мы же не можем вот прямо так, с закрытыми глазами — да в омут! Какие-то деньги чужие брать… да нас и убьют потом за эти деньги! Чертовня какая-то получается, честное слово! — Он огорченно пожевал губами и простонал: — А вы-то не можете эти деньги сами взять?

— Нет, — вздохнул я. — Я не могу.

— А почему?

— А потому, что это ваша квартира и обязательства относительно ее тоже должны быть ваши.

Будяев обиженно посопел.

— Ну да, а нас потом добрые люди по башке за эти обязательства… Тэк-с, тэк-с… вот ерундистика какая… Вы говорили, что бумагу какую-то подписывать придется?

— Естественно. Вам же деньги дадут. А вы подпишете соответствующую расписку. Мол, взял столько-то у такого-то — у гражданки Чернотцовой в данном случае… у Ксении то есть… при чем обязуюсь в такой-то срок продать ей то-то и то-то — квартиру именно, — а если не продам, верну вдвойне, а если покупатель не купит — задаток останется у меня, а если…

— Мы подписывать ничего не будем, — резанула Алевтина Петровна.

Она стояла на пороге, нервно теребя кухонное полотенце. — Вы знаете, сколько разных случаев? Вы знаете, что из-за квартир сорок тысяч пенсионеров убили и…

— И съели! — рявкнул я, вставая. — Все понятно. Лыко да мочало!

Хватит! Где моя сумка?

— Вы куда? — встревожился Будяев. — Подождите, Сережа!

— Хватит, — повторил я. — Баста. Все имеет свои границы. Вы шутите? Я вам ничего нового не сказал: я с самого начала вам это все рассказывал! Описывал схему наших будущих действий. И не один раз. Было это? Было! Вы соглашались? Соглашались. Отлично.

Теперь, когда я…

— Да подождите же, Сережа! — взмолился Будяев. — Никто ничего такого не хотел сказать! Просто мы…

— …когда я два с лишним месяца продаю вашу дурацкую квартиру!.. и в конце концов нахожу покупателя!.. то есть все идет к сделке!.. и не дешево, не дешево продал!.. и вы теперь мне заявляете, что не будете брать задаток! Чудесно!

Замечательно! Сейчас я уйду…

— Может быть, чаю? — растерянно брякнула Алевтина Петровна.

— …я уйду, а вы продавайте вашу квартиру сами или обратитесь к другому риэлтору, и когда он…

— Господи, да что ж такое-то!..

— …и когда он вам ее продаст, а вы ему скажете то же самое, что сказали сейчас мне, посмотрите, что он с вами после этого сделает!.. До свидания. Всего хорошего. Где моя сумка?

— Подпишем! — крикнул Будяев. — Алечка, ну что же ты стоишь, родная! Ну скажи Сереженьке, что мы подпишем! Ну хорошо, мы подпишем, подпишем! Но так же тоже нельзя, Сережа! Нас-то куда?!

Куда нас-то?!

Вот такой вопрос.

Мне рассказывали про одного мальчика. Бабушка привела его на

Красную площадь, поставила лицом к Мавзолею и торжественно сообщила:

— Митя, здесь лежит тело Владимира Ильича Ленина!

— А голова? — удивился мальчик.

Я сел и обхватил затылок руками.

«Самсон трейдинг» располагался где-то в тесных недрах помоечных дворов на Селезневке, и сколько раз я ни приезжал сюда, столько совался не в ту подворотню. А как их различишь? Чертыхнувшись, я сдал задом, выбрался на улицу, проехал еще сорок метров и снова нырнул в туннелеобразный въезд под покосившимся трехэтажным домом.

Гулкий туннель заканчивался почти таким же сумрачным и гулким колодцем двора, обставленным кривобокими домишками.

Я приметил знакомый «ниссан» и встал вплотную.

В торце одного из этих не внушающих доверия зданьиц металлический козырек прикрывал ступени, ведущие в полуподвал.

— Слушаю вас, — прохрипел динамик, когда я нажал неприметную кнопку.

— Кастаки у себя? — спросил я. — Откройте.

Замок щелкнул.

Миновав неодобрительно посмотревшего охранника, я прошел недлинным коридором и оказался в прохладном холле. Секретарша сидела за полукруглой стойкой.

— К Александру Васильевичу.

— Вы договаривались?

— Он ждет, — соврал я.