Узкое место будущей войны – производство тринитротолуола. Судя по документам, что я изучал, есть несколько тонкостей, которые проще обойти, купив технологию нитрования толуола. А заодно производства бензола из нефти.

Достопочтенные, как тут именуют членов парламента, недоуменно переглянулись. Уж больно резкий переход от военных пророчеств к химии.

– О господи, мистер Распутин! Зачем вам химический завод? Вы же… – Рэндольф неопределенно покрутил кистью в воздухе.

А удивление в его глазах подсказало мне, что и до них добрались газетные сплетни о «молитвеннике царя». Щелкоперам только дай повод – они и женскую фракцию «небесников» превратят в личный гарем старца, и торжество по случаю открытия колонии представят как пьянку, а уж про драку с Пуришкевичем страшно сказать, что придумать могут. Сожрал Распутин депутата, убил и съел.

– Завод не мне, а союзнику вашему. Бензол и толуол нужен для военных нужд, а то наши генералы к прошлой войне готовятся, все восторгаются японской шимозой…

– Хорошо сказано, мистер Распутин! – засмеялся Черчилль. – Наши генералы тоже. Можно я использую эту фразу?

– Да на здоровье, лишь бы толк был.

– Насчет завода… насчет завода подумаем, чем вам помочь. Верно, Рэндольф? Напишем записку Ротшильдам. У них, кажется, в колониях были химические заводы…

Тощий Скримджур поджал губы и кивнул с таким видом, будто я попросил отдать фамильные драгоценности. Не любят тут делать одолжения.

– Разве Ротшильды не во Франции живут? – поинтересовался я.

– Джеймс недавно приехал в Лондон… – Скримджур поморщился, подал мне руку. Ясно, аудиенция закончена.

В гостиницу я вернулся только через четыре часа, уболтали меня лорды-сэры. Выдохнул, велел подать бумаги и конвертов, а также подготовить ванну. Устал что-то, а пока они воду греют да наливают, решил написать несколько писем с предсказаниями.

Время от времени в памяти всплывали обрывки школьных еще знаний, вот их я и решил пустить в дело. Вздохнул, макнул перо и начал первое письмо. Вернадскому.

«…довелось услышать разговор здешнего купца-миллионщика с лордом парламентским. Купчина лорда уговаривал вложиться в концессию на медь. Концессию ту он желал в киргызских степях, возле места с названием Жескаскан. Лорд сомневался, что меди там мало, лет на десять всего. Миллионщик же возражал, что там чуть ли не больше, чем в Америке, и что его люди там вели разведку и нашли большие залежи. Больше о том ничего не знаю, отошли они, а мне за ними никак не пройти было. Но ты человек умный, ученый, сам поймешь, что тут можно сделать…»

Коммунизм – это что? Правильно. Социализм плюс электрификация всей страны. Без плана ГОЭЛРО в России не обойтись. А электрификация – это что? Правильно, медь. Без нее не обходится ни один генератор, ни один электродвигатель.

Второе письмо примерно с тем же заходом накропал спасенному Менделееву.

С ним я поступил иначе. Написал на английском, от лица анонимной симпатизантки гения Менделеева. Дескать, англичанам каучука не хватает и они гонят работы по созданию искусственного и готовятся процесс патентовать. В реале открыли синтетические каучуки русские, но по вечной славянской неторопливости, да еще по недостатку денег, прощелкали и патенты достались англичанам. Вот пока время есть, пусть Дмитрий Иванович процесс поторопит. Иначе нечестно выйдет. Искренне ваша… тут я решил схулиганить и подписался Маргарет Тэтчер. Обратный адрес дал тоже «со смыслом» – Бейкер стрит, 221.

Некоторое время даже размышлял, а не повстречаться ли с Артуром Конан Дойлем. Знаменитый писатель сейчас активно увлекается спиритуализмом. «Тарелочку» крутит. Вот бы его подсунуть царской семье… Явно ведь найдут друг друга.

Так ничего и не решив, прокатал написанное солидным мраморным пресс-папье, посмотрел на заляпанные чернилами пальцы, переоделся в халат и пошел в ванную. Слуга гостиничный, сделав дело, поклонился и ушел, а я залез в горячую воду. Прямо с головой.

И только вынырнул, слышу – в номер люди заходят, человека три, а то и четыре. А я голый в ванне, и что теперь? Выскакивать и стращать бородой и членом? Только за полотенцем потянулся, как открылась дверь и в нее просунул нос человек, которого я сразу окрестил «ищейка».

– Здесь! – крикнул он за спину. И уже мне:

– Скотланд-Ярд, вылезайте, у нас к вам разговор.

Хренассе у англичан порядочки, помыться не дают… Вылез не торопясь, обтерся, соображая, чем вызван такой визит. Неужто так быстро «Дредноут» раскопали? Нет, не может быть… Земляки еще вчера уехали, а мне нужно в любом случае ото всего отпираться. Накинул халат и вышел в гостиную номера.

– Ну… чего надо?

Точно, не ошибся на слух – четверо, двое полицейских в форме, с дубинками, и двое «лестрейдов». Клетчатые костюмы, кепки, цепкие взгляды… Пока там один ворошил мои бумаги и вещи, второй задал вопрос в лоб:

– Что вы делали вчера в Портсмуте?

– Где?

– В Портсмуте.

– Это что? – включил я дурачка. – Кабак или этот, как его, паб?

– Это военно-морская база! – похоже, я сумел его разозлить.

– Не знаю такого места.

Дальше сыщики принялись за меня вдвоем, но поскольку я мог в любой момент спрятаться за непониманием языка, допрос забуксовал. Я рассказывал, как мы гуляли по Лондону, перечислял пабы, куда ходили Распопов с Ароновым, хвалил виски (у одного из констеблей при этом оживились глаза, видно, не дурак выпить) и вообще больше упирал на алкогольную тему.

Понемногу я понял, что ничего существенного против меня нет – просто проверяют всех бородатых иностранцев по приметам, полученным из портсмутского поезда и с верфи. А таковых в Лондоне и окрестностях немало, набегались, поди, за диверсантом, оттого и злятся. А еще от упертости тупого русского мужика.

Минут через десять боданий в дверь постучали, и коридорный принес на серебряном подносике два письма, которые сразу же сгреб и принялся распечатывать младший сыщик. Смотрю, они тут с правами иностранцев не церемонятся, вся законность – только для англичан, понимаем, плавали. Но я был вознагражден вытянувшимися рожами обоих, когда старший выхватил письма:

– Уинстон Черчилль, член парламента…

Младший тут же принялся нашептывать старшему на ухо, из чего я уловил только «известный журналист» и «герцог Мальборо». А потом они посмотрели на подпись во втором письме, вернее, в приглашении – барон Ротшильд, и морды у них вытянулись еще больше, хотя куда уж…

– Мистер Распутин, тут явно произошла ошибка. От лица Скотланд-Ярда приносим извинения.

И откланялись, все, кроме того бобби, что реагировал на рассказ о виски. Он смущенно подошел ко мне, вытягивая из-за отворота карточку.

– Мистер Распутин, сэр, это же вы перелетели Канал?

Я величественно кивнул.

– Младшенький у меня грезит воздухоплаванием… Вот… – и