замираю, услышав голос, который в момент обломал мне весь кайф и порушил все планы.

— Дети?

— Мама? — пискнула из-за меня Зарецкая, а я чертыхнулся и от перекрывающей душу досады, сжал руки в кулаки.

Какого черта? Сначала Баринов, теперь эта мне малину все похерила! Да они что, сговорились там все?

Резко разворачиваюсь к матери своей ведьмы и растягиваю губы в подобии улыбки.

— У Ляли в волосах запутался паучок. Пришлось вытаскивать, а то она меня оглушила своим ультразвуком.

— А, паучок..., — тянет Елена Зарецкая и глаза ее смеются.

Да они обе с приветом. Мне убивать сейчас хочется, а они тут изгаляются!

— Таракан, — цедит Ляля и с силой меня отталкивает.

А затем припечатывает, покидая кабину лифта:

— Фу, мерзость какая! Ненавижу тараканов. Противные насекомые, нигде от них спасу нет. Их гонишь поганой метлой, а они ни черта не понимают. Хотя что еще взять от тупого насекомого, да, мама?

Говорит, а сама прямо мне в глаза смотрит, передергивая плечами и гадливо отирая губы.

Ну все, муха, тебе крышка!

Глава 31 – Клетка захлопнулась

Ляля

Я вас уверяю, дно где-то рядом!

То ли у меня какая-то новая лихорадка, то ли шизофрения открылась на фоне глубокого эмоционального потрясения, то ли меня просто прокляли ни за что, ни про что.

Потому что одновременно я задыхалась от всепоглощающей ядовитой ненависти к проклятому соседу и бесконечно прокручивала в голове наш жаркий поцелуй в лифте, как заевшую пластинку.

Ещё! Ещё! Ещё!

Зачем? Ох, спросите, что полегче! Когда буду знать ответ, обязательно с вами поделюсь.

Вот только на взаимном и насильном обмене микробами мои беды и несчастья не закончились.

Ладно ненавистный сосед, медики бессильны в его случае, но нас ведь и мама моя застукала. Я там чуть со стыда не сгорела. На десятой космической домой унеслась. Как только дверь умудрилась открыть и попасть ключом в замочную скважину с первого раза – удивительно.

А то, что сердце трудилось на износ, мурашки по коже и ток по венам, так это совсем не важно. Всё потому, что он мне омерзителен, да! И в квартиру к себе обманом затащил, выпускать не хотел, а потом ещё и мой первый поцелуй украл, гад! Это ж кем надо быть, чтобы собакой прикрываться?

У-у-у, противный таракан!

Заснуть не могла, всю ночь ворочалась с боку на бок. То так лягу, то этак. Уже и переделала всё на свете, а сна ни в одном глазу. Только самое страшное было в том, что моё тело как-то странно реагировало на Сечина. Он разжигал в моей крови пожар, да такой, что до сих пор не потушить. Если бы не мама… боюсь, я бы точно ответила тогда на его поцелуй. Ну, так сказать, чисто из научного интереса. Ну, знаете, типа «как оно?» и все такое...

Но! А оно мне надо вообще? Свят-свят, я на дуру разве похожа? Вот и я о чем. У меня ещё мозги пока есть в черепной коробке, чтобы с кем-попало целоваться. В его рот кто только свой язык не совал – я всех его разукрашенных кукол помню! Полчище же наберется, не меньше!

В итоге утром я кое-как подняла своё бренное тело с постели, и наполовину сонная потащилась в душ. И там, под каплями воды зачем-то опять вспомнила про проклятый поцелуй. Кожу мгновенно пронзило мощным разрядом тока, сравнимым лишь с шаровой молнией, а внутренности скрутило узлами.

Приехали, Ляль. Конечная станция – психушка, палата номер шесть!

Врубила холодную воду и долго отмокала, пытаясь избавиться от запретных, безумных и точно неприятных воспоминаний. Не скажу, чтобы затея моя увенчалась грандиозным успехом, но более или менее я пришла в себя.

На встречу с Акси специально вышла пораньше, делая вид, что очень хочу проводить маму. Сама же на деле просто боялась остаться с соседским гоблином один на один. Постоянно оглядывалась по сторонам и шарахалась. Родительница, и та заметила, что со мной что-то ни то. К счастью, Мажор Мажорьевич либо сидел в своем логове порока и разврата, либо уехал с Куки в ветеринарку.

Пытаюсь понять причины изменения в поведении этого придурка, но не могу. Вот вы его понимаете? То кислятина, то наоборот вкуснятина! Собственно, всё, что надо знать окружающим о Егоре Сечине это вот - крыша едет неспеша, тихо шифером шурша…

Встретились с подругой в кафе возле её дома, я сдуру Аксинье и рассказала о случившемся. У нас никаких секретов друг от друга не было никогда, а тут… я бы сдохла, если бы не поделилась хоть с кем-то, понимаете? Чувства и эмоции просто разрывали моё сердце на куски.

Но Бронштейн заладила, как попка одно и то же:

– Ляль, а тебе совсем не понравилось с мажором своим целоваться, ни капельки?

– Я с ним не целовалась, Аксинья! Это он мне удумал свой прощелыжный язык в мой неприкосновенный рот пихать. И вообще, мне кажется, что у этого парня биполярочка.

– С чего такие выводы?

– Взлетают выше ели, – потянула я тоненько, – не ведая преград...

А дальше уже мы обе потянули в унисон:

– Крылатые качели летят, летят, летят...

Замолчали, а через минуту подруга снова вывела меня из себя:

– Ну и что совсем прям не понравилось?

У-у-у, женщина!

Нет бы, поддержать, а она только масла в огонь подливает. Сдается мне, Аксинья Батьковна солнечный удар получила вчера на пляже.

Ну что за вопросы дурацкие, м-м-м? Конечно же, такая вариация событий полностью исключена. Совсем – даже на донышке! Вообще не обсуждается. Меня вчера чуть инфаркт не хватил от страха и отвращения, в моем-то возрасте. Не знала после, как отмыться от его гадских прикосновений и забыть их, будто страшный сон. Настоящий ночной кошмар!

Слава богу, мы с Аксиньей тему эту быстро прикрыли, а потом поехали вместе с ребятами из нашей компании на картинг. Хорошо и весело провели время. До конца вечера я про своего мерзкого соседа практически не вспоминала. Только Фёдора попросила по дружбе притвориться моим парнем, чтобы Сечин оставил меня в покое и более не тянул свои грабарки и губенции в мою сторону.

Как представлю, что это снова произойдет – аж всю передергивает. Нормально же общались! Вернее, совсем не общались. Меня данное положение дел полностью устраивало. А Егорушку, видите ли, на кислятину потянуло. Так пусть цитрусов прикупит,