Маленький хандо тут же оцепенел, когда когтистая лапа бортового стрелка наотмашь ударила его. Боль тут же пронзила все сознание. Это конец. Сейчас Рина убьют последним завершающим ударом. Но все только начиналось. Они убьют историка это факт, но прежде чем это произойдет, они вдоволь поиздеваются над ним…

Как же холодно. Каждый сантиметр тела дрожал. Легкие, хриплым кашлем пытались извергнуть ледяную воду. Я лежала на мелководье не в силах пошевелиться и выбраться на берег. Холодный ветер яростно вгрызался в открытые участки тела. Шея, лицо, руки и правое колено, где острые камни разорвали плотную ткань джинсов. Сознание еще трепыхалось. Призывало встать. Уйти в лес. Согреться. Выжить. Тело отказывалось исполнять что-либо из этого. Слишком тяжело. Не сейчас. Может быть раньше… еще когда болезнь не вернулась. Но нет. Не сейчас. Это не под силу измученной оболочке.

Где-то далеко что-то взорвалось. Громко. Раскатисто. На всю округу. А потом тишина. Птицы замолкли. Ветер все так же кусался. Но беззвучно. Даже не отзываясь шелестом крон. Река? Бурные потоки текли. Точили острые камни, но тоже совершенно беззвучно. И небо. Серое. Лишенное красок. Как будто кто-то включил уныл фильтр. Черный размытые щупальца плыли по серому отчужденному небу. Пахло горько. Едко. Злющий ветер разносил эти черные щупальца дыма. Но запах тоже исчез. Быстро. Словно его поймали. Как вора. Последним пропало зрение. Медленно. Прощаясь. Исчезая в мутной пленке. Но под конец я увидела чей-то нависающий силуэт. Это последний подарок зрения.

Трудно было сказать спала я или потеряла сознание, а может и вовсе умерла, но в какой-то момент почувствовала чье-то прикосновение. Теплое и заботливое. Судя по тому как правая сторона тела нагрелась там был огонь. Жарко. Я попыталась открыть глаза, но с ужасом поняла, что они открыты. Темно. Ни теней, ни танца пламени. Кажется, я кричала. Вот только почему я не слышу голоса? Кто-то закрывает мне рот. Я пытаюсь отбиться, но ничего не выходит. Боль пронзает всю правую часть. Болят ребра. Болит нога и рука. А еще спина. Она болит хуже всех. Паника захватывает контроль над сознанием, но толку? Я почти не могу шевелиться. Кажется, только мычу из-за чьей-то руки закрывающей почти всю половину лица. Даже дышать трудно.

Постепенно приходит осознание, что все кончено. Это смерть. Меня убьют. Я успокаиваюсь. Меня накрывает безразличие и тут к левой ладони прикасаются чьи-то пальцы. Теплые. Что это? Зачем выводить узоры? Стоп! Это не узоры. Это буквы.

«В.С.Е. Б.У.Д.Е.Т. Х.О.Р.О.Ш.О.»

Это самый ужасный сон, который я видела. Полный обреченности, боли и бессилия. Неужели после того как я спрыгнула меня кто-то спас? Кто это был? Почему не добил хотя бы из жалости? Руки тряслись, и я боязливо сжимала и разжимала кулаки смотря расширенными от ужаса глазами. Как хорошо, что я снова вижу. Снова могу двигаться.

«— Ты хоть предупреждай о таких снах! — раздался в голове встревоженный детский голосок. — Я чуть не померла со страху!»

А нечего копошиться у меня в голове, когда вздумается. В ответ Агата лишь промычала, что не специально. Она настолько привыкла подключаться ко мне, что делает это не осознано и вообще ей так гораздо комфортнее. По ее словам, мысли у меня упорядочены, словно в библиотеке, где расставленные в алфавитном порядке книги. Все схематично. Легко следовать ориентирам и указателям. Знаешь, где и что расположено как будто всю жизнь там провела.

Такое признание меня не смутило я уже давно заметила за собой эту черту. Может это как-то было связанно с моим классом? Впрочем, неважно, нужно вставать и поспешить в столовую, а затем отправляться в диспетчерскую. Мы пошли разными путями. Маленькая Менталистка сказала, что ей нужно заняться срочным делом и завтрак она пропустит. Мне до ее дел было до лампочки я была ужасно голодна и совершенно сейчас не хотела разбираться в каких-то там делах. Впрочем, Агата все же явилась в столовую и уселась за соседний стол ничем не выдавая нашу связь.

Признаться, от кислого серого желе меня уже тошнило странно, что никого из людей не преследовала изжога. Чтоб хоть как-то отвлечься от вкуса я решила вернуться к вчерашнему разговору, который прервался, стоило только появится сменщикам.

«— Как это произошло? Как мы пересекли точку невозврата?»

«— Я не знаю, — честно признала Агата. — Но что-то изменилось. Та ниточка будущего которую я тебе показала, стала гораздо ярче. Мы не прошли еще все необходимые точки и многое может поменяться, но мы на верном пути. Чтобы не произошло нам нужно придерживаться нашего плана.»

Я внимательно рассматривала конопатое лицо девочки за столом, напротив. Она была уверенна, что мы на верном пути и мне даже стало чуточку спокойнее. Тяжело выдохнув я начала есть кислое серое желе, которое уже набило оскомину. Кажется, меня скоро в кошмарах будет преследовать этот отвратительный вкус. Мы больше не переговаривались и смотрели в свои тарелки.

Двери за спиной разъехались, какое-то время ничего не происходило, а потом я вдруг поняла, что больше не слышу стук ложек. Неужели все люди в столовой закончили есть одновременно? Подняв голову и проследив взглядом, я чуть не поперхнулась.

Это был крыс! Не в смысле на космической станции в столовой для людей завелись крысы, а в смысле это был представитель космической расы очень похожий на полутораметрового белого крыса. Настоящий антропоморфный крыс! С лоснящейся белой шерстью, правда почему-то с перебинтованной верхней лапой. Круглые ушки, розовый носик сердечком и черные пуговки глаз. А еще сломанный длинный лысый хвост с неким подобием шины из-за перелома, причем травма явно свежая, судя по тому как криво и прихрамывая передвигался инопланетянин. Я прочла информацию над головой крыса:

Рин-авер-хандо. 52 уровень. Историк.

Знакомое имя, кажется этот грызун состоит в экипаже того самого фрегата, который я не хотела впускать на станцию. Судя по ужасному состоянию с этим историком явно что-то приключилось и это ему требовалась срочная медицинская помощь.

Ох! Что-то я сразу не обратила внимание на то что это представитель средней расы. Точно у него ведь написано «авер», так значит его раса называется «хандо» надо же как интересно.

Тем временем крысеныш болезненно хромая получил свой поднос с едой