За двойными, выкрашенными в красный цвет дверями, оказалось помещение с прилавками вдоль стен и чугунной печкой посередине. Исходившее от чугунки тепло напомнило мне о том, что день выдался отнюдь не жаркий. Девчушка с зачесанными наверх каштановыми волосами задвинула печную заслонку и подняла на меня глаза.

– Могу я купить здесь набор продуктов в дорогу? – спросил я взрослую женщину, стоявшую за прилавком.

– Ты пришлый?

Я кивнул.

– Оно и видно, здешних-то я, почитай, всех знаю. Откуда путь держишь?

– Из Монтгрена.

Она нахмурилась.

– Надо думать, тебе пришлось несладко. Дорога-то неспокойна.

– Я ехал не прямиком, но о беспорядках слышал. И видел по пути множество копьеносцев да военных обозов.

На прилавке были разложены дорожные припасы: сыр в вощеной бумаге, вяленое мясо, столь жесткое, что его, дабы не сломать зубы, надо разваривать в кипятке, и сушеные яблоки, при виде которых у меня едва не потекли слюни. Сухофруктов я захватил с собой слишком мало, и они быстро кончились.

– Да, новому герцогу неймется, – со смехом сказала торговка. – Такой уж они народ, эти герцоги. Старый ли, новый ли, а с кем воевать – у каждого найдется.

– А что сейчас за свара? – спросил я, пожимая плечами.

– Кто их разберет, одни толкуют, будто герцог Коларис, дабы показать свою силу, вознамерился захватить копи в холмах, что южнее проклятого древнего города, а другие уверяют, будто те, от кого герцог Берфир получил золотое кольцо, жаждут крови, и он должен утолить их жажду. Нам-то, простым людям, это без разницы. Наши мужчины да девицы, приохотившиеся к клинкам, кладут головы независимо от того, на чьей стороне правда.

– Что-то я не слышал про герцогов, павших на поле боя.

– И не услышишь.

Девочка, возившаяся у печи, присела в углу рядом с седеющей собакой, которая лизнула ее в лицо. Я улыбнулся и ей, и собаке, но они, похоже, не заметили.

– Почем? – спросил я, взяв упаковку белого сыра.

– Два.

– А сушеные яблоки?

– Медяк за черпак. Если в вощеный мешок, то медяк сверху.

Я взял три черпака яблок – столько, сколько влезло в один пакет, – упаковку галет, сыру и три перевязанные бечевой лепешки прессованного зерна для Гэрлока. Все это было выложено на прилавок.

– Как насчет клюквицы или чего-то в этом роде?

– У меня же не трактир.

– Ну мало ли, а вдруг.

Женщина достала из-под прилавка кувшин и кружку.

– Есть вода. Хорошая и задаром, по крайней мере для покупателей.

– Спасибо, – со смехом отозвался я и, наполнив кружку, осушил до дна. Вода действительно оказалась свежей и прохладной.

– Сколько за все?

– Девять.

Мне пришлось пошарить в кошельке, чтобы выудить серебреник. Все мое золотишко было зашито в пояс: носить в пути звякающий монетами тяжелый кошель станет только глупец.

– Ты, небось, проделал долгий путь, – молвила женщина, пряча мой серебреник в свой кошелек и давая мне медяк сдачи.

– Да уж длиннее, чем мне бы хотелось.

– Ежели хочешь попасть в Кифрос, то твой путь окажется еще дольше.

– Там неспокойно?

– Ага. Они перекрыли дорогу к серным источникам. Когда Варси была поменьше, я носила ее туда принимать серные ванны. Малютка болела, а купания ей помогали. Купания и уход сестер из Храма. – Она пожала плечами. – Нынче, сдается мне, сестры или разбежались, или погибли, а до источников не добраться. Только и надеюсь, что нынешней зимой Варси сможет обойтись без ванн.

Я глянул в угол, но и девочка, и собака уже исчезли.

– Чем дольше живу на свете, тем более чудные дела творятся, – продолжила словоохотливая торговка. – Новый герцог, он держит солдат и на севере, и здесь, на западе. Хотя тут караулить вроде бы нечего, та женщина, что правит в Кифросе, в жизни сама не затевала ни с кем войны. Говорят, новый префект в Фенарде хочет посчитаться с правительницей за поражение, нанесенное ею его предшественнику, но ладно префект. Герцог Берфир, похоже, вознамерился воевать одновременно и с ней, и с тем малым из Фритауна. Ума не приложу, как это можно?

– Знаешь, – я пожал плечами и улыбнулся, – у герцогов мозги устроены не как у простых людей, и думают они совсем иначе.

– А по-моему, так вовсе не думают. – Она помолчала и добавила: – Ты, паренек, это… береги себя.

– Постараюсь.

Осторожно прикрыв за собой красную дверь, я убрал в сумы уже высохшее и, надо думать, успевшее запылиться белье и упаковал все купленные припасы, за исключением одного зернового брикета и пригоршни сухих яблок. Яблоки отправились в рот мне, а зерно – Гэрлоку. Потом я достал из кармана галету и забрался в седло.

У городского водопоя мы сделали остановку, и пока Гэрлок пил, на глаза мне попалась Варси, игравшая со своей собакой. Девочка бросала палку, а псина приносила ее весьма резво, отчего показалась мне не такой уж старой. Потом мой пони напился, и мы продолжили путь на запад.

То, что Герлису или герцогу пришло в голову перекрыть дорогу к источникам, меня особо не удивило, однако передо мной встал вопрос, как миновать пикеты.

На протяжении целых пяти кай мне попадались лишь местные жители, кучка женщин, шедших пешком в сторону Арастии, и юнец на телеге. Солдат не встречалось, я расслабился, за что и поплатился: за перекрестком, при подъеме на следующий холм, сам не заметил, как выехал прямиком на патруль. Три копьеносца стояли под деревом, один сидел на лошади у обочины.

– Поворачивай лошадку, приятель. Дорога закрыта.

– А как же мне попасть в Кифрос?

– Почем мне знать? – с усмешкой отозвался солдат, пожимая плечами. – Одно скажу точно: здесь тебе не проехать.

Не затевая бесполезных пререканий, я развернул Гэрлока, отъехал за поворот и свернул с дороги в лес.

Пробираться пришлось то через заросли, то прямо по полю, – хорошо, что хозяин, хотя над трубой его хижины и поднимался дымок, нас не заметил, – и времени на этот обход ушло втрое больше, чем занял бы прямой путь, но зато, когда мы снова выбрались на дорогу, заградительный пикет остался далеко позади. Пока Гэрлок двигался по направлению к источнику, я занимался тем, что выбирал из его гривы репейник. Меня самого угораздило измазать куртку в живице и расцарапать щеку.

Приходилось держаться настороже: за любым поворотом могли оказаться другие солдаты, и мне вряд ли удалось бы вразумительно объяснить им, как я проехал мимо первого поста. Только сейчас до меня дошло, что я, по существу, являлся лазутчиком, и если это вскроется, со мной обойдутся даже хуже, чем обошлись бы с вражеским солдатом. Как столяр, даже как Мастер Гармонии, я не задумывался о таких вещах. Наверное, напрасно, хотя что бы это изменило? Мне вовсе не хотелось, чтобы Кристал поджарили, как Феррел, и я мог совладать с белым магом. Разве не так?