За спиной снова послышался писк кнопок на мобильном телефоне. Идиоты! Они увидели у меня в руках собачий корм. Ситуация для них снова поменялась. Давайте…

Теперь моя очередь звонить. Мне ответил старший оперативный дежурный ГУВД.

– Будьте любезны, номер телефона дежурного РУБОП.

Затянув время в пути, насколько это возможно, я смело вошел в подъезд судьи Холкина. На этаж я поднимался пешком. Это самые тяжелые секунды. Если все пойдет так, как я задумал, мы с Рольфом уйдем достаточно спокойно. Нужно лишь будет дождаться хозяина квартиры, дать соответствующие показания и все. Если РУБОП здесь работает так же, как и у нас, в Тернове, то в трех шагах перед дверью мне нужно будет откинуться в сторону, чтобы не получить удар по голове. Я не хочу, чтобы в квартиру Леши «на моих плечах» заходили двое подонков. Хлипкие-то они, хлипкие, но у меня из оружия – пакет «Чаппи», а что у них?..

Последний лестничный пролет.

Площадка. Черт, неужели будет все так трудно?

Пять метров до двери.

Четыре.

Тр… Я резко откинулся в сторону, и на уровне моей головы просвистел тяжелый кастет. Пакет улетел в сторону, за дверью раздался истерический лай моего маленького друга.

РУБОП опоздал.

Развернувшись, я без разбору, с придыхом, влепил «тройку» с апперкотом первому же попавшемуся. Его голова, как сломанный одуванчик, откинулась назад, и он стал заваливаться на идущего следом.

Господи, почему я сейчас в дубленке, а не в легкой куртке?!

Наконец, появилось то, чего я боялся. НОЖ.

Первый уже не в счет. Глухо стукнув своим деревянным затылком о бетонный пол, он остался лежать на площадке с кастетом в руке. Именно он должен был нанести мне первый удар, когда я подойду к той квартире, ГДЕ НАХОДИТСЯ РОЛЬФ. Он выжидал момент, чтобы я подошел именно к ТОЙ КВАРТИРЕ. Удар кастетом моя шапка вряд ли удержала бы. Я бы вырубился, как юниор в первом раунде с мастером, меня бы квалифицированно ошмонали, вынули ключи, заволокли внутрь квартиры, добили бы, забрали Рольфа и ушли.

Какая же я сволочь! Испортить такой план…

Однако он мог еще состояться. У второго, с довольно симпатичной «финкой» – такие на зонах обычно не делают – такие продают в охотничьих магазинах – было преимущество. Он находился в центре лестничной клетки, а я был зажат в проходе между квартирами.

Вдруг… Напротив нас, замерших в гладиаторских стойках, щелкнул замок и в дверях показалась старушка с мусорным ведром! Твою мать, а?! Как вовремя!

– Назад, бабка! – скомандовал я.

Вот это и помогло.

В боксе миллионная доля секунды решает все. «Раскрыл варежку» хоть на мгновение – ПОЛУЧИТЕ…

Мой визави лишь на мгновение дернул головой, словно ожидая опасности сзади, и этого мне хватило. У каждого боксера есть свой фирменный удар. Он не отрабатывается годами. Он всажен в сознание боксера, как кол. Его в дальнейшем можно лишь совершенствовать. Самое главное – понять, что это за удар.

Мой прямой правый в подбородок остервенелого терновского бандита был просто бесподобен. Так хорошо у меня еще ни разу не получалось. Это, наверное, оттого, что мне не доводилось еще боксировать с человеком с ножом.

Как я устал…

Опять появилась бабка со своим ведром.

– Иди, иди… – пробормотал я, дрожащими руками прикуривая «Кэмел». – Невтерпеж, что ли?

Она окинула диспозицию и резюмировала:

– Культурные люди вроде живут, а что вытворяют. Ты зачем мальчишек так побил? Я вот сейчас милицию вызову. – И она снова скрылась со своим любимым ведром.

Мой план выяснить принадлежность отморозков при помощи сотрудников милиции срывался. Придется выяснять самостоятельно. Я ни на секунду не забывал, кто я, но иногда, наверное, именно это называется правосудием. Как там, у Гете? «Когда же все использованы средства, тогда разящий остается меч»… А как же – беспристрастность и терпимость, не ведая ни жалости, ни гнева?

Вот именно – не ведая жалости!

Оторвав за ухо от пола голову того, который остался без ножа, я коротко спросил:

– Кто?

Признаться честно, я ожидал «быкоты». И был даже немного удивлен, когда услышал такое же короткое:

– Ступицын…

Было очень приятно узнать, что у меня не мания преследования, а здравый рассудок, который еще не притупился за годы борьбы за хоть небольшую, но правду жизни.

Больше дискутировать не о чем. Прямой правый сверху вниз…

Потом было: «Стоять!!!», «Лицом к стене!!!», короткие автоматы, маски, веревки, зачем-то вышибаемые на лестничном пролете со стороны улицы стекла, пятнистые молодцы в альпинистском снаряжении и прочая дуристика из арсенала антимафиозного ведомства.

Как все это вовремя. По моим подсчетам выходило, что это прибытие «псов войны» произошло как раз после того отрезка времени, как люди Гурона должны были увести из Лешкиной квартиры собаку по кличке Рольф далеко-далеко.

– А пошли вы все на х…

Потом было выяснение – что произошло, сколько в квартире заложников, какую сумму требуют вымогатели…

А я молча курил «Кэмел», дрожащими руками сгребал с пола в разорванный пакет кусочки «Чаппи» и с горечью слушал, как разрывается хриплой истерикой ставший мне таким родным за это время Рольф…

Я возвращаюсь в Тернов. Поездка в Новосибирск была не напрасна. Странно, но именно здесь я приобрел преимущество в схватке. У меня на руках теперь свои «тройка, семерка, туз»: я знаю, кто они, где и что будут делать. Им же не известно: ни где я, ни чем займусь сразу по приезде.

В Тернове есть человек, который может мне помочь. Это начальник отдела РУБОП по борьбе с бандитизмом Александр Земцов. Нам нечего делить, и наши интересы совпадают. Я не смогу спокойно спать до конца жизни, если не узнаю, кто именно всадил в лоб Шилкова пулю. И это не моя самозащита, ведь абсолютно ясно, что, найдя убийцу, я отведу удар от себя. Мне… Сергеич… Ох, как это тяжело объяснить даже самому себе! Сергеич любил собак, свою жену и детей и по большому счету воевал с криминалом лишь постольку, поскольку носил свою старенькую, но всегда выстиранную и выглаженную форму старшины милиции. Он воспитывал собак и гладил их меж ушей, говоря: «Умница, хорошо»… ВОТ И ВСЯ ЕГО БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ! Так за что же вы его, гады? Он не дал вам пройти к своим собачкам? Черт, ведь он даже не понимал, за что его убивают… Вот почему мне нужен тот, кто по-скотски, как последний подонок, взял и выстрелил безобидному старшине в голову. Будь ты проклят, гад!

Земцов мне поможет, обязательно поможет. А одному мне просто не справиться.

На вокзале меня провожал друг, так и оставшийся другом – новосибирский федеральный судья Алексей Холкин. Я в десятый раз извинился перед ним за тот погром, что устроил Рольф в его квартире, и в десятый раз был прощен. Мы коротко обнялись, и он, как в том мультфильме, хрипло бросил: